Стамбул. Сказка о трех городах
Шрифт:
В 399 г. до н. э., когда в Афинах за преступления против государства был отравлен болиголовом Сократ, армия «Десяти тысяч» после мучительно тяжелого похода притащилась назад в Хрисуполис продавать свои «трофеи» (в основном, покрытые гравировками анатолийские сосуды из благородных металлов, а также скот и рабов). Планировалось, что затем эти изнуренные военным походом полчища будут переправлены через Босфор в Византий и благополучно доберутся домой.
Ксенофонт с товарищами-наемниками благодарили богов за то, что оказались на берегах Европы, родной воздух пьянил их. Они, не теряя времени зря, сгрудились возле византийских врат на клочке земли, называемом Ксенофонтом «Фракион». Однако они не получили ни водопоя для коней, ни корпии для перевязки ран, ни денег на дорогу – их ждала краткая перекличка и приказ разойтись. Можно себе представить,
Среди изнуренных солдат ходили даже дикие слухи, что Ксенофонту бы следовало взять на себя ответственность и стать правителем Византия – ведь здесь он может создать новую, благую цивилизацию, основанную на принципах, что так любил философ Сократ, основать царство в духе Сократа, столь подробно описанное в Ксенофонтовых же произведениях. Но Ксенофонт, как Сократ, который играл на принципах лаконизма (в духе Спарты – от региона Лакония, где находится Спарта) и которого порой называли лаконофилом, отмечал, что Византий – дорический город, которым управляют спартанцы в мире, где господствуют они же. Если город будет взят наемниками, то он на много недель будет объят огнем и яростью. Ксенофонт уговаривал своих людей не начинать масштабное наступление.
Изначально Ксенофонт намеревался отплыть назад в Йитион, небольшой порт в Спарте, откуда, по преданию, много веков назад, в эпоху героев, бежал Парис с похищенной Еленой. Но Ксенофонта опять обманули, и он оказался на службе у спартанцев, участвуя в персо-спартанских играх в Малой Азии.
Судя по тому, как беспорядочно сменялась власть, предпринимались попытки самоопределения, менялись убеждения, Византий, а также его города-спутники – Халкидон и Хрисуполис – в это время были лишь перевалочными пунктами, полустанками. В стратегическом отношении они играли важную роль, но своей стратегии у них не было. Эти города имели большое геополитическое значение, не без пользы для себя, на первом же месте стояли честолюбивые притязания других. На этом отрезке истории Византий переживал одну осаду за другой и целый шквал набегов.
И, пожалуй, не случайно один из наиболее обстоятельных древних трудов по инженерно-строительному искусству, «Mechanike Syntaxis», принадлежит Филону Механику, который родился в Византие примерно в 280 г. до н. э. В этом справочнике огромное внимание уделяется тому, как лучше всего подготовиться к осаде, какой должна быть конструкция осадного судна, как обустраивать гавань. Значительное место в Филоновой «Механике» уделено и созданию метательных снарядов, в том числе перезаряжаемых арбалетов. Любопытно, что на случай осады Филон дает два таких совета: обеспечить присутствие достаточного числа врачей, которые будут лечить неизбежные раны, а также людей, знающих тайнопись, чтобы передавать послания по другую сторону стен. Должно быть, те, кто жил в Византие, порой считали его благословенное географическое положение проклятием.
Недавние археологические находки, сделанные приблизительно в 6000 милях к востоку от Стамбула, указывают на то, каким могло бы быть будущее Византия и, возможно, его спасение.
В 2002 г. под главной площадью Лояна (в Центральном Китае), где обычно учатся танцевать вальс пожилые пары, а последователи Мао Цзэдуна проводят митинги протеста под красным флагом, было обнаружено необычайное захоронение. Перед рядом роскошных боевых колесниц (примерно периода осады Византия Алкивиадом) были уложены 24 забитых коня. Эти мертвые животные были показателем высокого общественного положения.
Утверждают, что эти лошади, которых привозили из степей и зачастую называли небесными лошадьми (тианма), – потомки драконов и вместо пота у них – кровь. Желание жителей Востока заполучить этих животных стало стимулом для развития торговли, которая шла по пути, который мы сейчас называем «Великим шелковым», что шел от Сианя в Китае до отдаленных окраин Римской империи. А Византий являлся западным перекрестком на этом пути.
Захоронение в Лояне – призрачный отголосок времен, которым суждено было наступить в одолеваемом испытаниями Византие. Торговля с чужеземцами, которую подпитывала жажда заполучить престижные товары из далеких стран, определила характер, репутацию Византия, а также положение дел в городе. Этот город соединял Дальний Восток с неосвоенным Западом.
Он и станет
Но сначала Византию нужно было завоевать репутацию города духовных начал, удовольствий и греха.
Глава 6. Вино и ведьмы
400–200 гг. до н. э.
Всегда купцов Византий поит допьяна. Из-за тебя всю ночь мы напивалися И, мне сдается, пили очень крепкое – Встаю наутро четырехголовым я.
Виноградная гроздь, наполненная влагой Диониса, ты скрываешься под золотым пологом Афродиты. Твоей матери-лозе больше не обвивать тебя возлюбленной ветвью, не накрывать тебя божественным листом.
92
Менандр, «Фрагменты», 67K, перевод Эллинсона (1921). Строки сохранились благодаря цитате у Афинея (10.442d, Элиан, «Пестрые рассказы», 3.14). Перевод на русский С. Апта, А. Парина, Г. Церетели, О. Смыки (прим. пер.).
93
Перевод Люси Фелмингэм-Кокберн и Элизабет Макнейл – огромное спасибо им обеим. Для сравнения приведу перевод Loeb Classical Library: «Cluster, full of the juice of Dionysus, thou restest under the roof of Aphrodite’s golden chamber: no longer shall the vines, thy mother, cast her lovely branch around the tree, and put forth above thy head her sweet leaves». Миро Византийская, «The Dedicatory Epigrams», № 119, перевод Пейтон (1916), с. 362 (на греческом), с. 363 (на английском).
Что это, обычная зависть? Преувеличенные рассказы путешественников? Доступность фруктов с трех континентов? Проклятие торгового города, где то, что увозят, то и привозят? Как бы то ни было, есть множество историй о любви византийцев к бутылке. Историк Феопомп с острова Хиос, «любитель истины» {94} , писал об обычаях византийцев во второй половине IV в. до н. э.:
«…город стоял на торговом месте, и жители все время проводили на базарной площади и у воды; оттого-то они и приобщились к доспехам и питию в тавернах. Что же до халкидонян, то до того, как они вместе с византийцами стали участниками публичной власти, они неустанно предавались лучшим занятиям; но стоило им только раз вкусить демократических свобод византийцев, как они по уши погрязли в порочной роскоши, и в быту из абсолютных трезвенников, ведущих умеренный образ жизни, превратились в пьянчуг и расточителей» {95} .
94
Робин Лейн Фокс считал, что он записывал, скорее, злые сплетни, чем историю.
95
Феопомп Хиосский, «История Филиппа II Македонского», книга 8, F 62. Цитата приведена в работе Фрили (1998), с. 14.
А источники у пьяниц в Византии были, несомненно, обильными. В конце концов, город стоял на краю континента, где вино производили, по меньшей мере, с 6000 г. до н. э.
В служебных помещениях Археологического института в Ереване, в Армении, громоздятся горы ящиков из-под молока и полиэтиленовых мешков. Внутри такое множество археологических артефактов, что эти находки расползаются по коридорам и лестничным пролетам. Здесь настоящие сокровища: изысканного плетения разноцветная циновка и соломенная набедренная повязка – и то, и другое с живописным узором, большие темные горшки для пищи, самая древняя в мире кожаная туфля. Все это найдено в пещере Арени в южной части Армении и относится примерно к 4100 г. до н. э.