Стамбульские хроники, или О серьезном с юмором
Шрифт:
– Вах-вах-вах. За что это тебя? – ехидно интересовались бабы.
– Да сука… Прям не знаю за что, – Гюльшен из последних сил держалась, не сдавала позорной «тайны».
– Сумасшедшая какая-то. А это случайно не Мемиша-рыбака жена?
– Почем мне знать. Напала и избила. Точно сумасшедшая.
– А ты бы в полицию бы сходила бы, пожаловалась.
Наши квартальные бабы – редкие змеюки. Дело в том, что в Турции супружеская измена наказуема. Срок небольшой, но ответственность несут обе провинившиеся стороны, да и потом позора не оберешься. Поэтому о полиции речи быть не могло. Никак не могло.
– Да не… Отлежусь
После этого случая Мемиш одумался, вернулся в лоно семьи и перестал навещать Гюльшен по вечерам. Намус-контроль пристально следил за развитием событий, а потом сделал вывод: «Мемиш – молодец, свое дело сделал, с женой замирился, Гюльшен бросил. И поделом».
Казалось бы, все. Занавес.
Но не забывайте, что мы с вами где? В Турции. Если бы эта немудреная история произошла с Зиной и Мишей, так бы она и закончилась. Однако наша мелодрама только начиналась.
Дело в том, что квартал-то остался неудовлетворенным. Ууу, это страшный зверь – квартал. Хищник с коллективным разумом убийцы. Привыкший к крови, алчущий событий, жадный и жаждущий. Кварталу, увы, не хватило синяков и лужицы юшки на крыльце. Поэтому квартал принялся вносить в сценарий драмы свои правки.
Подозрение, что это обманутая жена Мемиша написала в тюрьму, мы отмели сразу же. Ну не могла она найти адреса, да и не стала бы писать в силу малограмотности и полученной уже сатисфакции. Тогда кто? Тогда кто не поскупился на детали и открыл мужику глаза на супружескую «верность» Гюльшен? Мы могли только предполагать… Но сороки тащили на хвосте новость за новостью, и вот уже весь квартал узнал, что Гюльшен получила весточку из тюрьмы от мужа, а в весточке этой угрозы скорой расправы. И вот уже весь квартал замер в ожидании неминучей развязки. И вот уже сама Гюльшен, поняв наконец-то, что скрывать грехопадение бессмысленно, ходит из дома в дом и обреченно дышит дымом…
– Убьет теперь, – дым кутал рыбью фигурку Гюльшен в сизый саван. – Обещал зарезать. Вот так вот.
– Вах-вах-вах, – ужасались женщины, но в глазах у них маялось любопытство и пальцы потели от возбуждения. – А ты бы на развод подала или в полицию. Или пусть твой рыбак за тебя вступится.
– Убьет он меня. Кому я нужна теперь такая, – она тянулась за следующей сигаретой, обламывала фильтр. Крошки липли к сухим губам.
– Может, обойдется. Побьет и простит. – За сочувствием сквозило «убьет, точно… и пусть, поглядим хоть».
– Да нет. Ну и ладно. Зато хоть налюбилась перед смертью.
Женщины закатывали глаза, охали, хихикали, вздыхали, цокали, мотали подбородками, всячески демонстрируя участие. Гюльшен уходила прочь, оставив за собой дымовую завесу.
– Так и надо шлюхе. И правильно, убьет. – Охали, хихикали, цокали, вздыхали. – А Мемиш? А что Мемиш? Сучка не захочет… Верно сделал тот, кто мужу все разложил как есть. Чего эта сука нас, честных женщин, позорит.
Честные женщины еще целых три месяца подогревали друг в дружке интерес к грядущим событиям. А когда события грянули, честные женщины приняли в них посильное участие: окна были утыканы головами в цветных платках, как лужайки по весне одуванчиками. Собственно тогда как раз наступила весна, и желтели одуванчики. А из дома номер 11 раздавались вопли. Жуткие такие вопли. Там явно кого-то резали на кусочки. Предположительно, нововернувшийся обманутый муж резал на кусочки Гюльшен.
– Вах-вах-вах.
– Погоди. Успеется, – разумно одернула торопыгу старшая невестка Фатиха-механика.
В доме 11 вопило до самого утра. Затихало, громыхало чем-то, снова вопило. Притомившийся зритель начал отлипать от окон в полночь и полностью отклеился к рассвету. К утру крики тоже затихли. А к дневному намазу было решено направить к Гюльшен делегацию, чтоб убедиться, что справедливость восстановлена и можно начинать готовиться к поминкам. Не вошедшие в состав делегации, застыли натрий-хлоровыми столбиками на углу возле баккала.
– Ну? – Фатма почти бросилась к моей свекровушке, которой выдалась честь возглавить группу посланниц.
– Все, – махнула рукой свекровушка. – Кончено!
– Убил? – встрепенулась толпа радостно.
– Хуже.
– Кислотой облил? – толпа счастливо заколыхалась цветными косынками, зашелестела радостно – таких прелестей у нас в квартале не случалось давно.
– Хуже?
– Тогда что? Что?
– Привел вчера в дом булгарскую какую-то блядь. Заявил, что теперь либо все вместе жить будут, либо пусть Гюльшен идет на все четыре стороны… Вот так вот…
– Ах ты гад, – выдохнула толпа.
– Ах ты подлюка какая… И где только успел эту шлюху подобрать!
– А Гюльшен бедняжка… Ждала его тут, ждала. Вах-вах-вах…
Квартал вцепился в свежий шмат новостей с ожесточением изголодавшейся гиены.
– А Гюльшен-то как? – вполголоса поинтересовался кто-то очень тормознутый.
Но никто не услышал. Квартал пережевывал челюстями новое событие, за ушами у квартала смачно трещало. Позже выяснилось, что Гюльшен все-таки получила причитающееся по полной программе. Что не осталась в долгу, обрушив на голову развратника мужа медный поднос. Что неведомая «булгарская блядь» достойно отразила нападение Гюльшен, расколотив праздничный сервизик, и что в конце концов все успокоилось. Утряслось… Любовь-ашк и любовь-севги сдулись, превратившись в обыденность.
Дом номер 11 зажил спокойно и привычно.
А наши квартальные сантабарбары вовсе и не закончились. Просто перекатились в другое место. Потому что «жить без любви нельзя на свете… нет».
Об авторе
Живу и работаю в Москве. Сейчас. А вот десять лет назад жила и работала в Стамбуле. Из Стамбула привезла нарды, с дюжину стеклянных синеглазий от собственного «сглаза» и много удивительных историй про удивительных людей, с которыми довелось рядом жить и работать. Мое основное нынешнее занятие – вовсе не писательство, а бизнес. Несмотря на то что занятие это скучное и единообразное, занимаюсь им уже много лет, бросать не намерена, хотя мысли о дауншифтинге преследуют регулярно.
Пишу всю жизнь, пишу много – последние пять лет. Позиционирую себя как писатель-любитель-фантаст. Мечтаю сделать фантастический роман, но все как-то недосуг. Но пока романа нет, довольно успешно публикуюсь в различных изданиях с рассказами и повестями. Что еще? Веселая, энергичная, что называется «дурная». На досуге кую (да, да – вы не ослышались, именно молоточком по наковальне), танцую, рисую, а вот недавно занялась классическим сватовством.