Стамбульский экспресс

Грин Грэм

— Расскажите мне какая. Ну, не ломайтесь, расскажите же.

— Так вот. Со мной была подружка. Казалось, очень милое юное существо.

— Из варьете?

«Девочки Данна» запели:

Так волнует сердце, если молод,

Когда

тебя бросает в жар и в холод.

— Нет, нет. Она была секретарем моего друга. Торговый флот.

— «Идите сюда, к нам. Идите сюда», — пели «девочки Данна». Несколько английских моряков, сидевших в конце сада, захлопали и закричали:

— Подождите нас. Мы идем.

Один моряк начал пробираться между столиками к сцене.

Что чувствуешь, скажи?

Но только честно!

В гостинице один,

А номер твой двухместный!

Моряк упал на спину, и все засмеялись: он был совершенно пьян.

— Это было ужасно, — продолжал Майетт. — Она вдруг помешалась около двух часов ночи. Кричала и била все вокруг себя. Ночной портье поднялся наверх, и все постояльцы вышли в коридор. Они подумали, я с ней что-то делал дурное.

— А вы делали?

— Нет. Я крепко спал. Это было ужасно. С тех пор я даже на одну ночь не останавливаюсь здесь.

«Идите сюда. Идите сюда».

— Какая она была?

— Я ничего не могу о ней вспомнить.

— Вы не представляете, как я устала жить с женщиной, — тихо произнесла Джанет Пардоу.

Их руки случайно встретились на столе и так и остались рядом. Волшебные фонарики, висевшие в кустах, отражались в ее ожерелье; в самом конце сада, за ее плечом, Майетт увидел Стейна, пробиравшегося между столиками с трубкой в руке. Это была

массированная атака. Ему стоило лишь нагнуться к ней и предложить ей выйти за него замуж, и тогда будет устроена не только его семейная жизнь, но и нечто большее: он купит фирму Стейна за назначенную им цену, и тот будет удовлетворен, — ведь его племянница войдет в правление. Стейн подошел ближе и помахал трубкой; ему пришлось обойти лежащего на земле пьяницу, и во время этой минутной передышки у Майетта не возникло никакой мысли, которая шла бы вразрез с его будущей безмятежной оседлой жизнью. Он вспомнил Корал и их неожиданную странную встречу; тогда он думал, что все так же обычно, как дым сигареты, но ее лицо он помнил смутно, может быть потому, что в поезде было почти темно. Она была блондинка, она была тоненькая, но он не мог вспомнить черты ее лица. «Я сделал для нее все, что мог, — уверял он себя, — и, во всяком случае, мы расстались бы через несколько недель. А мне ведь пора обзаводиться семьей».

Стейн опять помахал трубкой, а «Девочки Данна» топнули ножками и засвистели в свистки.

Помню, как мы на вокзале

Нашу тетушку встречали,

Фью, фью, фью!

— Не возвращайтесь к ней. Оставайтесь со мной, — сказал Майетт.

Подошел экспресс Стамбульский.

Нам навстречу шляпки, блузки,

Фью, фью, фью!

Она кивнула головой, и руки их соединились. «Интересно, контракт уже в кармане у Стейна?» — подумал Майетт.