Стамбульский оракул
Шрифт:
На следующий вечер султан уже был в Стамбуле. Что-то не так, Абдул-Гамид почувствовал это сразу же, однако час был слишком поздний, и он отправился прямо в постель. Утро показало, что он не ошибся. На стуле у входа в опочивальню терпеливо дожидалась его пробуждения валиде-султан.
— Доброе утро, валиде!
— Говорят, экспедиция была удачной, — сказала она, приветствуя его поклоном.
— Да, — улыбнулся он, — очень. Я видел три пары кудрявых пеликанов и гнездо ремеза.
— Ремеза, — повторила она. — Чудесно.
— Но я не поверю, что вы пришли ко мне в такой час лишь затем, чтобы поинтересоваться, как прошло путешествие.
— Да,
— Что вас беспокоит, матушка?
— Не хотелось бы портить утро своими тревогами.
— Ваши волнения — моя забота, — сказал он и сел в кровати.
Она присела рядом и посмотрела ему в глаза:
— Вчера до меня дошли слухи настолько тревожные, что я решилась немедленно разбудить вас, моего первенца и любимого сына.
— Какие слухи, матушка?
— Люди говорят, что вы попросили совета по вопросу внешней политики у этой девочки, Коэн, и что теперь вы собираетесь отослать ей секретные документы.
Он промолчал, из чего можно было заключить, что слухи ее не обманули.
— Кто дал вам совет — меня не касается, — продолжала она. — Я знаю, мой сын умеет отличать дельные советы от пустых. Но меня беспокоит, как это отразится на вашей репутации. Люди во дворце шепчутся. И уверяю вас, весьма неодобрительно.
— Пусть шепчутся. Они всегда только этим и заняты.
— Но допустить ребенка в святая святых жизни во дворце, передать важные сведения девочке-еврейке, о которой мы почти ничего не знаем, — это приводит меня в смятение.
Султан перекатился на спину. Даже по дворцовым меркам слухи расползлись слишком быстро.
— Откуда вы узнали?
— От Джамалудина-паши.
— А он откуда?
— Вы сами сказали ему, разве не так?
— Нет, — ответил сутан и лег на бок. — Я не говорил.
После ухода матери Абдул-Гамид распорядился, чтобы ему подали завтрак в Библиотеку Ахмеда III. Приказ был необычный, но слуга лишь поклонился и побежал на кухню. Тем временем султан пошел в библиотеку. Как он и надеялся, там было пусто. Только пыль кружила в луче солнечного света да плескались в бассейне рыбки. Абдул-Гамид сел на место библиотекаря, через несколько минут появился поднос с завтраком. За едой он неторопливо перебирал страницы большой синей книги, которая занимала почетное место на столе. Это был формуляр, в который заносились все истребованные и выданные материалы. Как следовало из записей, в последнее время запрашивалось много документов касательно отношений с Берлином и Петербургом. Но имя того, кто интересовался ими, его собственное имя, в формуляре не значилось. Библиотекарь сохранил его в тайне. Султан закрыл книгу. Библиотекарь появился на пороге, как раз когда Абдул-Гамид допивал чай.
— Ваше величество, — сказал он, бледнея как полотно, — чем обязан чести видеть вас?
— Захотелось проверить, как вы справляетесь с поручением, которое я дал вам на прошлой неделе.
Объяснение как будто успокоило библиотекаря, но не до конца.
— Почти все уже готово, ваше величество. Я надеюсь, что к завтрашнему утру мы закончим. Шесть ящиков писем и официальных документов.
— Замечательно, — сказал Абдул-Гамид, поглядывая на закрытый формуляр. — У меня есть еще один вопрос.
— Да, ваше величество.
— Разве я не приказал вам держать все в тайне?
— Да.
— Тогда не объясните ли вы, почему валиде-султан разбудила меня сегодня утром сообщением о том, что
Библиотекарь весь затрясся и распростерся ниц перед султаном:
— Я не проронил ни слова, клянусь вам, ваше величество.
Султан пристально посмотрел на склоненную перед ним спину и жестом велел библиотекарю подняться.
— Вы богобоязненны, не так ли?
— Да, ваше величество. В меру сил.
— Принесите мне Коран.
Библиотекарь вернулся с книгой, и Абдул-Гамид открыл ее на первой суре.
— Поклянитесь именем Аллаха всемогущего, пророка его Мухаммеда — да пребудет мир с ним! — и праведных халифов, что вы ничего никому не говорили.
Библиотекарь положил руку на Коран.
— Возможно, — начал он, опасливо раздувая ноздри, — я не сообщил о секретном характере вашей просьбы придворному архивариусу и переписчику, к помощи которых вынужден был прибегнуть. Если дело в них, я приму всю ответственность на себя и немедленно покину свой пост, если вы сочтете это достаточным наказанием.
— Кроме архивариуса и переписчика, вы говорили с кем-либо еще?
— Нет, ваше величество, клянусь памятью пророка Мухаммеда — да пребудет с ним мир! — я хранил все в строжайшей тайне.
— Хорошо, — закончил разговор султан и встал из-за стола. — Доставьте документы в мои покои, как только закончите с ними.
Когда он вышел, у библиотекаря подогнулись колени и он повалился на пол.
Глава 21
Сидя во главе отполированного до блеска обеденного стола, Элеонора разглядывала крошки на тарелке. В комнате больше никого не было. После аудиенции у султана прошло уже больше недели, но все события того дня стояли у нее перед глазами. Она задумчиво помешала остывший чай мизинцем и поднесла палец к губам. На следующий день после поездки во дворец она довольно подробно рассказала обо всем бею. О дворцовых садах, страже, визирях и слугах, о черноморском конфликте и своем совете. Бей выказывал живой интерес ко всему, о чем она говорила, а после того как стало ясно, что султан последовал совету Элеоноры, он дал понять, что гордится своей подопечной. Правда, его больше всего заботило, не расспрашивали ли султан и великий визирь о нем и его делах. Когда Элеонора уверила его, что нет, лицо бея несколько расслабилось, а поток вопросов постепенно иссяк. Элеонора утерла рот салфеткой и принялась утрамбовывать крошки на тарелке большим пальцем — так было легче припомнить все подробности: пологую крышу зала для аудиенций, смешанный аромат сирени и лаванды, переплетение серебряных треугольников, вышитых на воротнике кафтана великого визиря, причудливый орнамент, нарисованный лучами света, которые пробивались сквозь густую крону орешника вокруг большого фонтана.
Как раз тогда, когда она совсем было унеслась мыслями в этот сад, до нее донесся стук во входную дверь, за которым последовали уверенные шаги посетителя. Она выглянула из окна: перед домом стояла вереница носильщиков в знакомых ливреях. Ей было видно, как они, словно процессия диковинных пурпурных муравьев, заспешили в дом, каждый тащил ящик размером с пароходный сундук. Большой ковер в передней был немедленно скатан в рулон, а ящики составили по два между столом для визитных карточек и дверью. Господин Карум и дворцовый распорядитель молча наблюдали за происходящим. Когда последний ящик был водружен на место, посланец извлек серебряный футляр: