Стань моим

Волознев Игорь Валентинович

– Я знаю, мы больше не увидимся. Аглая... на прощанье... один поцелуй...

Он приблизился к ней, но она с криком "Нет, нет!" - отшатнулась от него и бросилась бежать. Она скрылась, а он всё стоял, глядя ей вслед.

Не помня как, Аглая вернулась в гостиницу, упала на кровать и отчаянно зарыдала.

Глава 14

Носильщик

сгрузил сумки у того места на платформе, где должен был остановиться девятый вагон. Эрнстов принялся расхаживать по перрону, недовольно поглядывая на большие вокзальные часы.

– Уже двадцать один тридцать, а поезда нет как нет. Помяните моё слово, Аглая Степановна, его подадут за пять минут до отправления. И увидите, какое столпотворение начнётся. У нас всегда так.

Аглая стояла возле вещей, раскрыв косметичку и разглядывая себя в зеркальце.

– У вас усталый вид, - заметил Альфред Осипович.
– Такое впечатление, что здесь, на благословенном юге, вы и не отдохнули вовсе.

Аглая убрала косметичку в сумочку, села на чемодан и подперла голову кулаком.

– До сих пор не можете прийти в себя после стычки с тем нахалом? Не стоит, не принимайте слишком близко...
– Эрнстов заложил руки за спину, выпятил живот и всмотрелся вдаль.
– Вон, кажется, едет наш поезд... А он нахал, честно вам скажу! Видел я нахалов, но таких - никогда! Не удивлюсь, если узнаю, что он уже привлекался милицией...
– Он приподнял панаму и вытер рукой вспотевший лоб.

Аглая невесело усмехнулась.

– Вы всё ещё помните об этом...

– Ещё бы не помнить!
– Эрнстов разгорячился.
– Ведь он испортил новый костюм! Какие вы, однако, чудные, Аглая Степановна. "Вы ещё помните"... Тут поневоле запомнишь! Кстати, напрасно вы уговорили меня не заявлять на него в милицию. Закатал бы я его годков на пять...

Эрнстов прошёлся, грозно поглядывая по сторонам. Аглая сидела неподвижно.

С каждой минутой на перроне становилось многолюднее. То и дело подходили носильщики с тележками и разгружали вещи. Справа и слева от Аглаи появились груды чемоданов, сумок и баулов; в толпе верещали младенцы, сновали цыгане, кавказцы, торговки булками и семечками.

Медленно, с грохотом и лязгом, к перрону подошёл поезд. Толпа заволновалась, сумки и баулы пришли в движение.

– Как бы не заняли наше купе, - озабоченно пробормотал Эрнстов.
– А то в таких паршивых городишках публика никаких порядков не признаёт... Я, Аглая Степановна, сейчас попытаюсь протиснуться со своим чемоданом, а вы пока здесь меня подождите, потом помогу вам затащить ваши вещички.

Аглая рассеянно кивнула.

Как странно, печально закончилась её поездка в Черноморск! Даже хуже, чем в прошлом году. Тогда Вячеслав просто удрал без объяснений, и ей, по крайней мере, ещё можно было на что-то надеяться, строить иллюзии и как-то оправдывать его в душе. Теперь же - полный финиш. Рассыпалась в прах, сгорела до тла её единственная, настоящая любовь...

– Аглая?

Она вздрогнула. Этот женский

голос показался ей знакомым, но он не принадлежал ни Марианне, ни Светлане. Она повернула голову и обомлела. Перед ней стояла Лидия Панаева, одетая так же, как вчера, когда она шла к Вячеславу.

В душе Аглаи вспыхнули досада и гнев, но она тут же овладела собой, понимая, что всё в прошлом, и злиться сейчас на Лидию просто смешно.

– Откуда вы меня знаете?

– Можно сказать, что я знаю вас уже вторую неделю - с того дня, как вы встретились с Вячеславом на "Чайке".

Аглая грустно усмехнулась.

– Он уже тогда сказал вам обо мне?

– У него от меня нет секретов. Я знаю, вы любите друг друга...

– И что же вам от меня надо?

В тоне Аглаи проскользнул холодок. Лидия смешалась.

– Вячеслав, перед тем как выехать сегодня на задание, рассказал мне всё... Произошло ужасное недоразумение, ужасное, поверьте мне. Дело в том, что мы с Вячеславом не любовники...

– Да, я видела, как вы обнимались в парке Дома Офицеров.

Лидия смутилась ещё больше, закусила губу.

– Вы не поверите, но всё гораздо серьёзнее, чем вы думаете... Я должна вам всё объяснить. Ради Вячеслава. И ради вас. Ради вашей любви.

Из окна вагона высунулся Эрнстов.

– Аглая Степановна, я тут занял места, сейчас подойду!

Скрываясь в окне, он стукнулся о верхнюю перекладину, панама слетела с его головы и упала на рельсы. Вокруг засмеялись, но Аглая даже не улыбнулась.

– Вам нельзя сейчас уезжать!
– в отчаянии воскликнула Лидия.
– Мы должны поговорить. Поедемте ко мне.

В её голосе и побледневшем лице было что-то такое, что заставило Аглаю встревожиться. Она вдруг поняла, что всё это серьёзно, и что надо решаться. Либо уехать в Москву, либо остаться здесь по меньшей мере на день - в слабой надежде вернуть Вячеслава.

– Ехать к вам? Сейчас?
– только и смогла пролепетать она.

Мысли её понеслись лихорадочным потоком, в них мелькало лицо Вячеслава, его горящие гневом и отчаянием глаза. Если она уедет в Москву, то, быть может, никогда не узнает всей правды о нём и будет мучиться и жалеть, что отвернулась от искренне любившего её человека. Если же она останется, то это, по крайней мере, послужит для Вячеслава лишним доказательством того, что она любит его. Что ж, она докажет ему, что действительно любит! И если он её обманывает, то пусть его мучит совесть!

– Машина ждёт у входа на вокзал, - сказала Лидия.
– Поверьте, для Вячеслава это вопрос жизни и смерти!

Аглая встала.

– Неужели это так серьёзно?

– Это очень, очень серьёзно!
– глаза Лидии заблестели от слёз.
– Может, уже случилось худшее...

Аглая изумлённо посмотрела на неё.

– Но что? Что может случиться?

Ей вдруг пришло в голову, что Вячеслав мог покончить с собой. По её спине поползли мурашки.

– Если он для вас что-то значит - идёмте!
– Лидия взяла её за руку.
– Поговорим в машине... Давайте я помогу вам отнести вещи.