Станция Лихо
Шрифт:
До сонного человека не сразу дошло, что станция пустая, свет на ней приглушенный, а поезд стоит и не собирается никуда уезжать. И нет в том поезде машиниста, а рядом дежурного. Не слышно уборочных машин, трущих пол резиновыми щетками.
В руках завибрировал телефон, пришло уведомление: абонент покинул зону покрытия своего оператора, связь временно отсутствует.
– Что за нафиг?
Он спрятал наушники в рюкзак, закинул лямки на плечи, а телефон убрал в карман.
На улице тоже оказалось очень тихо, но здесь был одинокий дворник, который с усердием чесал метлой едва прикрытый снегом асфальт.
Улица
– Извините, – рискнул он обратиться к дворнику. – А куда я попал? Территориально.
Дворник отвлекся от своего занятия и посмотрел на парня. Потребовалось собрать все самообладание, чтобы не заорать: у дворника не было лица. Там, где он привык видеть глаза, нос, рот, – зияли ямы. Просто черепушка, обтянутая тонкой кожей. Говорить дворник не мог, возможно, видеть тоже не мог, но точно слышал. Он перестал мести улицу и наклонил голову, осматривая неосторожного прохожего темными провалами глазниц.
– Извините…
Стоило уйти от страшного недочеловека как можно дальше, чтобы не догнал, не коснулся. От одной мысли о прикосновении аж передернуло.
– Эй, парень, – окликнул его кто-то.
Из ближайшего подъезда выглядывала всклокоченная голова какой-то бабки.
– Ты чего здесь шляешься? Комендантский час, не слышал, что ли?
– Извините. – Он уже в третий раз говорит это слово. – Я хотел уточнить, где я оказался. А там человек без лица.
– Не трогай его, пусть стоит в покое, тогда и тебя не тронет, это знатки удружили. – Бабка с горечью посмотрела на уборщика и покачала головой. – А ты потерялся, значит?
Парень кивнул.
– А тебя как звать?
– Зна. – Он замялся, очень уж созвучно было его имя с теми, кого здесь, кажется, не очень жаловали. – Егор, меня зовут Егор.
– Волков пасешь? – пошутила бабка.
– Вроде того, – улыбнулся парень.
– Заходи, пока тебя всякие-разные не сожрали, они ночью особенно бешеные. Тяжелые времена настали, ой тяжелые.
– И давно?
Да последние две недели так, – махнула рукой бабка, уводя Егора вверх по лестнице. – Еще события так быстро развиваются, я уже не успеваю за ними следить. Это вам, молодым, надо не упустить вожжи. Мы свое уже пожили.
Егор улыбнулся: хоть мир и другой и вещи тут происходят странные, но говорила эта старая женщина точно так же, как любимый дед.
– А ты молодец, ничему не удивляешься, – похвалила Егора бабка. – Другие такие в истерике с первых минут бьются.
– События так быстро разворачиваются, – ответил Егор, – что я даже не успеваю удивляться. Еще удивлюсь, не переживайте.
– Да можно уже и не удивляться, – хихикнули рядом совсем другим голосом и быстро затопали по стене, убегая куда-то выше.
За нами определенно кто-то пришел, и Фома с Юрой это тоже увидели. Та самая лыжня в грязи теперь полностью опоясывала наш дом и вела обратно к городу. В лес уходили странные следы, похожие на очень длинные отпечатки человеческих ступней. Там даже подошвы угадывались.
– Интересно, как
Я мысленно представила, как эта тварь переступает длинными ногами по мосту. Жуткому мосту, который меня пугал, когда я была маленькой, и продолжал пугать сейчас. С такими же проломанными ступеньками, через которые надо было перепрыгивать. Этот мост казался мрачным напоминанием о том, что будет, если люди уйдут с насиженных мест. Сейчас это стало памятником всему, что тут случилось.
– А может, оно не через мост, а через дорогу сигает? Пролезает сквозь забор и чешет по асфальту, – поддержал идею Фома.
– Ага, осталось только понять, кто этот кто-то. Давайте все-таки к метро сходим, заодно и этого кого-то поищем?
– Так мы же уже решили, что идем, – не поняла я.
Желание Юры найти свою рацию стало перерастать в какую-то манию. Он был уверен, что его ищут и что, найди мы средство связи, он сможет договориться со своей командой и нас всех сопроводят в другой район. Что там, в этом другом районе, никто не знал, но уж всяко лучше, чем здесь, в брошенном доме, вокруг которого наворачивает круги всякое странное.
Юра так яростно доказывал, что его послушают и нас точно выведут, что Фома не выдержал.
– Может, ты нам все сразу расскажешь? – В его интонациях я услышала те самые нотки, с которыми Юра хвалил меня за отсутствие истерики. – А то тут, то там всплывают все новые и новые подробности, а цельной картинки не получается. Теперь вот, оказывается, эти все отряды еще и под тобой. Врун ты, и только.
– А ты, можно подумать, весь из себя такой праведный мститель, правосудие совершить хочешь, – огрызнулся Юра. – Мы про тебя тоже ничего не знаем. Шаришься по спальным районам с топором. Может, ты из мародеров? Вон как лихо всю квартиру осмотрел, сразу нашел, что годно, а что нет. Может, у тебя и трагедии никакой не было? Напоролся на топор во сне, вот и придумал байку, чтобы позорный шрам объяснить.
– Да как ты смеешь?! – Фома подскочил и выхватил топор из-за пояса.
– Носишься с древним куском металла как с писаной торбой, – не унимался Юра, шаря глазами по дому в поисках оружия.
– Я тебе сейчас этот древний кусок промеж глаз всажу! – заорал Фома.
Егор сидел в углу и смотрел на свару, потом перевел взгляд куда-то в угол и улыбнулся своей, уже фирменной, улыбкой.
– Кажется, в доме переруги, – проговорил он задумчиво. – Доподкармливались.
– Да помолчи ты, не до тебя, – отмахнулся от Егора Фома, готовясь метнуть топор.
Юра успел вовремя нагнуться: оружие просвистело над головой и отскочило от печки, углом лезвия задев Юрину руку, но только слегка поцарапало.
– Да ты обалдел! – Юра накинулся на Фому.
Завязалась драка.
Я вылетела на улицу, не хотелось попасть в этот вихрь из рук и ног. Следом вышел Егор.
– Они друг друга не убьют? – спросила я, прислушиваясь к звукам из дома.
– Синяки новые поставят и успокоятся, – ответил тот и поднял голову к небу.
Я посмотрела туда же. Облака висели плотным белым полотном, местами с серыми пятнами. Мороси, к которой я уже успела привыкнуть и на которую не обращала внимания, не было. Изо рта густо выходил пар, на улице действительно стало заметно холоднее.