Станция назначения - Харьков
Шрифт:
В настоящее время управление располагает
сведениями, полученными от ротмистра Белостокова и
коммерсанта Кутова. Из оных со значительной долей
вероятности явствует, что ценности "Алмазного фонда"
или большая их часть присвоены и вывезены на Урал, а
затем в Сибирь братом казначея вышеуказанной
организации О.Г.Мессмером (в иночестве - Афанасий),
находившимся до 1918 года в Валаамском Преображенском
монастыре.
На основании изложенного считал бы необходимым
про извести арест господина О.Г.Мессмера, коий имеет
жительство в Иркутске, где снимает квартиру у купца
первой гильдии Бориса Леонова (второй
Сиропитательного дома Елизаветы Медведниковой), и
препроводить его для учинения дознания в Омскую
следственную тюрьму.
Одновременно ставлю Вас в известность о гибели в
Екатеринбурге при исполнении, служебных обязанностей
сотрудника нашего осведомительного отдела
В.С.Горлова, отправлявшего должность старшего
инструктора. Учитывая беспорочную службу Горлова, а
равно, что семья оного не имеет достаточных способов
к своему пропитанию, прошу Вас поддержать ходатайство
вдовы покойного о назначении ей и двум ея малолетним
детям ежегодного пенсионного оклада и единовременного
вспомоществования за счет эмеритальной пенсионной
кассы ведомства Министерства внутренних дел или
специальных фондов Министерства финансов.
Резолюция на отношении Светозарова
директора департамента:
"В.С.Светозарову. Против ареста и этапирования
О.Г.Мессмера в Омскую следственную тюрьму не
возражаю.
Члену совета департамента Ф.Д.Барсову. Прошу
вопрос о возможности поддержать ходатайство вдовы
господина Горлова о назначении ей ежегодного пенсиона
и едино временного вспомоществования тщательно
изучить с учетом основательности оного, а равно с
учетом стесненного финансового положения
правительства".
Записка генерала Волкова
начальнику Омского губернского управления
государственной охраны Светозарову
Милостивый государь Владимир Семенович!
Счастлив буду видеть Вас у себя в ближайшую
среду на обеде. Жду к трем часам дня. Будут только
свои и подполковник Винокуров, вчера приехавший из
Екатеринбурга. Для Вас имеются кое-какие приятные
новости.
Ванда Стефановна шлет поклон и выражает надежду,
что мое приглашение не нарушит Вашего привычного
распорядка, которого Вы так тщательно
придерживаетесь. На это же надеется Ваш покорный
слуга
Г.Волков.
Глава четвертая
Три кляксы,
две любви и один ангел
I
– Как, говоришь, в Ветхом завете? Вначале было слово, а уж потом всяческие дела пошли?.. Вот и у нас с тобой... Спервоначала ты мне план розыска представил, а там и за дело принялся. Да как принялся! И месяца не прошло, а Глазукова уже пришибли... Молодец, Леонид Борисович!
На этот раз в широкой улыбке Ермаша было столько благожелательного простодушия, что его, пожалуй, хватило бы с лихвой Иванушке-дурачку и на царевну, и на жар-птицу и на обоих старших братьев. Ермаш лучился простодушием, а его широко распахнутые, наивные, как у младенца, глаза смотрели на меня с восхищением.
У Рычалова так не получалось. Куда там!
– Аукнулась табакерочка-то, а?
– Аукнулась.
– А с ней и все остальное?
– Сейф, что стоит в спальне, полностью очищен. Второй сейф убийца не открывал.
– Та-ак.
Ермаш помолчал.
– Ты только на меня не обижайся.
Он потер ладонью свежевыбритые щеки, словно стирая с них наигрыш простодушия и наивности. Лицо его сразу же стало серьезным и усталым.
– Я ведь все это не в упрек тебе, - примирительно сказал он.
– В похвалу?
–
Пожалуй, с Ермашом было все-таки легче работать, чем с Рычаловым. Этот, по крайней мере, мог себя представить на месте другого.
– Бумаги уже смотрел? - спросил я.
– Те, что из Екатеринбурга прислали, читал. А те, что по убийству Глазукова, - нет. Руки еще не дошли. Видишь что творится? - он кивнул на загромождавшие стол папки. - Выяснил обстоятельства убийства?
Все установленное можно было изложить в нескольких фразах. По словам Филимонова, которые подтверждались сотрудниками нашего поста наружного наблюдения, он отправился на свадьбу в начале пятова, почти за два часа до конца рабочего дня. Кухарка Глазукова ушла домой на час раньше. Таким образом, после четырех член союза хоругвеносцев оставался дома один и чем-то занимался в своей мастерской (кажется, вставлял выпавший бриллиант в кольцо, которое накануне принесла ему старая клиентка - жившая неподалеку чиновница).
Опрошенные Павлом Суховым старший поста наружного наблюдения агент первого разряда Прозоров и его напарник агент третьего разряда Синельников показали, что минут через пятнадцать - двадцать после ухода приказчика к Глазукову приехали на извозчике старик и пожилая женщина. Старик высокого роста, худощавый, с тростью. На нем было летнее однобортное пальто с закрытой застежкой и бархатным черным воротником и коричневая фетровая шляпа. Спутница его, похоже из мещанок, без каких-либо характерных примет, щеголяла в белой батистовой блузе и длинном, до пят, платье без рукавов, какие носили в Замоскворечье лет шесть-восемь назад. Старик как-то навещал Глазукова. Женщина же со времени установления нами поста наблюдения появилась здесь впервые. Пробыли они в доме около получаса, а потом уехали в поджидавшей их пролетке, причем Глазуков проводил их до извозчика и даже подсадил даму. Затем его навестили мастеровой с сыном, которые сбывали через лавку зажигалки собственного производства. Эти пробыли несколько минут. А вскоре после того, как Проворов отпустил напарника домой пообедать перед самым закрытием лавки, он заметил подошедшего со стороны Большого Бронного проезда брюнета с бородкой и усами, лет двадцати - двадцати пяти. По одежде его можно было принять за студента института гражданских инженеров темно-зеленая форменная куртка с малиновыми выпушками, такая же фуражка с бархатным околышем, заправленные в сапоги диагоналевые брюки. В правой руке он держал что-то вроде коричневого портфеля или маленького саквояжа. Этого молодого человека Прозоров раньше у Глазукова не видел. Студент, словно прогуливаясь, прошелся вдоль переулка, миновав дом Глазукова. Затем, так же не спеша, вернулся и позвонил. Ювелир тотчас же отворил ему и пропустил в прихожую. Этот посетитель пробыл дольше предыдущих - около часа - и ушел непосредственно перед возвращением с обеда Синельникова. Покинув дом ювелира, студент быстрым шагом направился к Большому Бронному проезду, настолько быстрым, что Прозоров, заподозрив что-то неладное, даже пожалел, что нет Синельникова и нельзя проследить за ним. ("Трое суток ареста за нарушение порядка несения службы, - коротко сказал Ермаш. - Обоим".).