Станция-призрак
Шрифт:
Сначала Нюта собиралась указать женщине, из-за которой чуть не погибла, на дверь, но потом подумала: «А ведь гадалка, как ни крути, оказалась права. И теперь, благодаря ей в том числе, у меня есть дом…»
Кора, судя по всему, полагала так же и никакого греха за собой не знала. При виде Нюты она, казалось, сильно расчувствовалась: плакала, обнимала ее, называла «дорогое дитя», бессвязно бормотала, что «знала, видела и не сомневалась», а уходя, заявила, что счастлива была бы иметь такую дочь.
— Она многим так говорит, — фыркнула потом Мура, с которой Нюта поделилась впечатлениями. — Но, между нами говоря, детей Кора не так уж любит, скорее, наоборот. Она еще на
— И что, мужа это так расстраивает? — не поняла Нюта.
— Да нет, дело в другом. Я же тебе рассказывала про муравьиную психологию: главное — потомство после себя оставить. Вот он и не понимает, почему женушка никак не беременеет.
— Ну, может, оно и к лучшему? — вздохнула Нюта. — Я слышала, что в последнее время рождается очень многодетей-мутантов.
А если им так уж хочется о ком-то заботиться, то усыновили бы какую-нибудь сироту или, я не знаю, завели бы себе ручную крысу.
— Мать ее мужа ждет внуков, — с сомнением сказала Мура. — Вряд ли она согласится на такую замену…
Однажды к Нюте в очередной раз заглянул Вэл, и ему на глаза попалась книжка с красивой картинкой на обложке, подаренная торговцем с Баррикадной. Девушка ее уже дочитывала. Вэл рассеянно повертел пухлый томик в руках и спросил:
— Ну и как, понравилось?
Нюта вспыхнула, решив, что над нею издеваются. Ей казалось, что такой умный, выдающийся человек не может всерьез относится к развлекательной литературе. Но Вэл, казалось, спрашивал вполне серьезно, а его огромные серые, чуть навыкате глаза смотрели ласково и внимательно. Казалось, ему в самом деле было интересно ее мнение но поводу прочитанного.
— Я не думала, что вас интересуют книжки вроде этой, — сказала девушка. — А так — да, вполне. Она меня от грустных мыслей отвлекала. Тут рассказывается о девушке и двух ее поклонниках. Один оказывается вампиром, а другой — оборотнем.
Вэл, к удивлению Нюты, смеяться не стал, а наоборот, прочел ей чуть ли не целую лекцию.
— Подобной литературой весьма увлекались наверху незадолго до Катастрофы. Многие и впрямь считали ее мутью, не стоящей внимания, но мне кажется, что нужна и она. Про вампиров, на самом деле, очень трудно правильно писать. Что мы о них знаем? Не так уж много. Это так называемое «не-мертвое» существо, которое днем якобы спит в гробу, а ночью выходит пить кровь. По некоторым данным, боится чеснока и распятия, по другим — ничего подобного. Большинство сходится в том, что хорошее средство упокоить вампира — осиновый кол. Это, так сказать, предрассудки, легенды, в которые разумные люди верить не станут. Но надо помнить, что и легенды не возникают просто так. Вспомни, как описан мальчик-вампир в романе? Очень красив и обладает необычными способностями. Лично мне этот запанибратский подход не близок — мол, мой дружок-оборотень живет на соседней улице, а с вампиром я за одной партой сижу. Мне нравится думать о вампире, как о некоем инфернальном существе, с которым у человека никакие мирные отношения, никакое взаимопонимание в принципе невозможны. Но смотри, разве ты сама не замечала
— Конечно, — пробормотала Нюта, глядя на него. «И один из них сейчас сидит передо мной», — мысленно добавила она.
— Такие люди, как правило, артистичны, им необходимо внимание, они словно бы подпитываются чужой энергией. Значит, их тоже вполне можно считать вампирами — энергетическими.
— Да, — уже увереннее сказала Нюта и подумала про Кирилла.
— Интересно, что все остальные люди делятся на тех, кто видит их особенности, и тех, которые не видят или не обращают внимания, — таких большинство. Ты, как и героиня романа, — из тех, кто видит. Да и оборотней среди людей тоже полно, и они не всегда злые. Очень много информации можно почерпнуть из самых пустых с виду книг, если уметь правильно читать. Понимаешь, попытки людей описать мир вокруг себя напоминают рассказ о слепых, ощупывавших слона. Знаешь, на что похож слон?
Нюта кивнула: в последнее время Кирилл, чтобы не выяснять постоянно отношения, рассказывал ей о Зоопарке, показывая картинки в брошюре.
— Так вот. Слепым, ощупывавшим этого зверя, попадались разные части его тела, и у каждого в отдельности сложилось ложное представление. Но если эти представления суммировать, получилась бы правда. Так и писатели. Если писатель чего-то стоит, ему удается правильно показать какую-то часть жизни, хотя иногда он и сам не подозревает о том. Вот и автор твоей книги описывала, в сущности, действительность, думая, что сочиняет сказку. И из всех этих описаний, как из мозаики, можно сложить картину мира.
Нюта осмелела и рассказала Вэлу, как Крыся плакала над пестрой глянцевой книжечкой.
— Вот видишь, — сказал тот, — даже такой писательнице, как мне кажется, не слишком талантливой, удалось что-то схватить, раз твоя подруга выдала такую эмоциональную реакцию. Хотя наверняка она и представить не могла, в каких условиях будут читать ее книжку и что именно вызовет слезы. Наверняка, была бы очень удивлена. А вот если бы твоя подруга заскучала над книгой и не стала читать, тогда было бы понятно, что книжка действительно плоха. Впрочем, бывает так, что кому-то скучно, а кто-то, наоборот, ту же самую книгу читает взахлеб. Все это очень субъективно.
Нюта так и не поняла, по каким признакам можно отличить хорошую книгу от плохой, но переспрашивать постеснялась. Возможно, однозначного ответа на этот вопрос просто не было. К тому же Вэл всегда говорил с иронией, словно чуть посмеиваясь над собой, поэтому понять, шутит он или говорит серьезно, было очень трудно.
— Я вижу, ты уже приходишь в себя, — весело отметил тем временем Вэл. — Хочу в качестве развлечения кое с кем тебя познакомить. Тут у нас сектанты бродячие остановились…
Нюта испугалась: слово «сектанты» ассоциировалось у нее с чем-то нехорошим. Но Вэл успокоил ее, сказав, что на самом деле они вполне вменяемые ребята, доброжелательные и открытые, тоже пытаются на свой лад искать истину.
Два парня чуть постарше самой Нюты сидели в столовой и пили чай. Они и вправду оказались веселыми и общительными, но, начав рассказывать о своей вере, сразу сделались серьезными.
— Мы верим в учение Того, кто предсказал Катастрофу, — сказал светловолосый, коротко стриженный крепыш, которого звали Иваном.
— А кто ее предсказал? — заинтересовалась Нюта.
— Ну, вообще-то, говорят, многие предсказывали. Но наш Учитель предвидел и то, что некоторые уцелеют и станут жить под землей, — отозвался второй, худой темноволосый юноша с бездонными глазами по имени Слава.