Станция Солнечная долина

Мягкова Нинель

– Есть велосипеды, но на них тормозят педалями, здесь же педалей нет, - с досадой постучал карандашом по зубам Вихарт.
– Может, как в авто?

– О, машины есть? Чудненько!
– обрадовалась я. Ну конечно, электричество, помнится, изобрели как раз параллельно с двигателем внутреннего сгорания. Последний, кажется, даже раньше.
– Да, думаю, подойдёт. Я не инженер, но общий принцип себе представляю.

– А кто ты?
– мужчина повернул голову, неожиданно оказавшись очень близко, так, что его дыхание задевало мою щеку. И когда мы только успели настолько

тесно сработаться?

– Архитектор, - пробормотала я, глядя почему-то на его губы. Вихарт хмыкнул, и наваждение пропало.

– Хочешь сказать, ты дружишь с геометрией?
– не без скептицизма протянул он.
– Нет, я слышал про эти новомодные течения: допустить женщин в медицину и литературу, например. Но чтобы вашей сестре давались точные науки…

– А почему бы и нет?
– обиделась я за всех сестер разом.
– Между прочим, в женском мозгу нейронных связей даже больше, чем в мужском! А то, что у вас в истории еще не было женщин-математиков, так это оттого, что их до образования не допускали.

– У вас то же самое было?
– понимающе прищурился Вихарт.

Я кивнула. Тема равноправия меня взволновала после того, как я попыталась устроиться на работу, не афишируя родственные связи. Из трех бюро, в которые я сунулась, в двух мне отказали, потому что я молода и «вот-вот выйду замуж и рожу», а в третьем просто потому, что я не мужчина. Мол, как я собираюсь в юбке бегать по стройкам? Доказывать, что юбки и платья я ношу исключительно по выходным, я не стала. Зачем? Просто пошла и основала свою собственную фирму. Да, пришлось задействовать связи отца, но без этого, увы, и мужчинам никуда не пробиться… Работать с людьми, которых интересует не мой ум и образование, а планы на личную жизнь, я не собиралась. Скорее всего, узнав, кто я и из какой семьи, они приняли бы меня, не раздумывая, но до такой стадии самонеуважения я еще не дошла.

Вихарт молча смотрел на меня и молчал, уже не усмехаясь. Почему-то его серьезный вид меня взволновал, а сердце застучало как бешеное. Может ли быть такое, что первое впечатление оказалось ошибочным и он вовсе не шовинист, а просто увлеченный творец? Гении - они такие, не от мира сего. Отстранённость легко спутать с презрением, если не приглядываться.

– Щит бы еще стеклянный поставить, - смутившись, вернулась я к чертежу. Вихарт моргнул и послушно включился в обсуждение.

Выходила я из кабинета в легкой эйфории. Как же мало нужно для счастья! Чтобы не принимали за шпионку и выслушали с уважением и вниманием, не отмахиваясь от «блондинки».

– Погоди!
– окрик Вихарта остановил меня на самом пороге. Я обернулась и проследила за его взглядом. «Яблочко» я все еще сжимала в руке.
– Оставишь мне?

Мужчина с таким вожделением смотрел на мой телефон, с каким не на каждую красотку облизываются. Дай ему волю, он прямо сейчас бы его раздел… То есть разобрал до винтиков.

Только ему это не поможет. До таких технологий тут просто еще не доросли, так что мой несчастный телефончик погибнет ни за что. Каким бы Вихарт ни был гением, есть определенные границы понимания. Да Винчи вряд ли разобрался бы в устройстве

ядерной боеголовки, к примеру.

Так что я покачала головой.

– У него скоро сядет батарейка, - быстро нашла я объяснение отказу. Оскорбить хозяина дома не хотелось бы.
– А вот компьютер отдам. Разбирай.

До завтрака, умываясь, я попыталась реанимировать лэптоп. В отличие от телефона, ему не повезло. То ли он дольше пролежал в воде, то ли чехол его добил, но пробуждаться он отказался. Ему же хуже - послужит во благо местной науке. А данные у меня в «облаке» хранятся, не пропадут.

Если, конечно, я еще когда-то попаду домой. До изобретения подобной техники на нужном уровне в этом мире я вряд ли доживу…

За дверью меня уже ждал Бальдер. Мне было поначалу неловко обращаться к ровеснику моего отца по имени, но не отчество же вставлять? Не поймут. Мы с ним прошлись до моего временного жилья, слуга благоговейно принял компьютер на вытянутые руки и понес к хозяину, прямо на полотенчике. Я осталась одна у распахнутой двери… и решилась. Раз уж мне доверяют, грех не воспользоваться случаем.

Шла я на запах. На кухню.

В конце концов, уровень развития страны сразу видно в быту. Ну, много ли стиральных и посудомоечных машин в какой-нибудь дальней Азии или средней Африке? То-то же.

А тут они были. Посудомоечную мне гордо продемонстрировала в деле Зилья, сложив туда оставшуюся от завтрака посуду. А стиральная имелась в кладовке, и «если гостье что-то нужно постирать…». Я вежливо отказалась. Не надо, мне уже лавина постирала все что можно и нельзя. Зато от визита в гардеробную хозяина я не отказалась. Вихарт разрешил пускать меня везде, кроме кабинета и мастерской, и выдать все, что мне понадобится, так что Зилья, хоть и недоумевала, безропотно проводила меня наверх. Одной шататься по дому, несмотря на выданный карт-бланш, мне не хотелось. Мало ли.

Возможно, я злоупотребила гостеприимством, но одеваться было решительно не во что, а тут полный шкаф качественной ткани! Костюмы, жилетки, рубашки… Я набрала по две-три вещи, стараясь выбирать из самых дальних запасов, куда не долазит рука хозяина.

В конце концов, я ему пожертвовала целый сдохший макбук! Мне положена материальная компенсация.

Переговоры с совестью продолжились с переменным успехом уже в мезонине. Бальдер, натужно пыхтя, притащил швейную машинку с ножным приводом. Одна из моих подруг, Анна, очень гордилась похожим раритетом, утверждала, что сей «Зингер» ей достался еще от прабабушки. Вздумай она ее продать, стоила бы машинка как крыло от самолета. Работающий антиквариат!

Кто бы мог подумать, что буйные студенческие годы мне вспомнятся именно сейчас, спустя почти десять лет после выпуска? Я-то ко всем экзаменам готовилась заранее, а чаще вообще получала зачеты автоматом за активную работу на лекциях, а вот подружки не были столь прилежны. Тогда-то я и научилась строчить. Помню, сидим мы ночью, Анна наметывает, я прохожусь машинкой. Первые раза три пришлось пороть, зато потом я набила руку. Ничего сложного, на самом деле. Прямую линию без линейки провести труднее.