Станция Солярис
Шрифт:
Кто-то подсунул ей веретено, о которое она укололась?
Я подавил раздражение и еще раз осмотрел троицу.
Они были бородаты и длинноволосы, в темных бесформенных балахонах с прорезями для рук и головы. Вглядевшись получше, я обнаружил, что бормочут они с закрытыми глазами, причем каждый свое. Я попытался разобрать слова, но не смог. Больше всего это походило на однообразный шум отдаленного водопада. Тихий непрерывный шум.
Я довольно долго смотрел на их костлявые лица, наводившие на мысли о каких-нибудь схимниках, пока не понял, что готов хотя бы и с применением силы прекратить это бормотание. А поняв
Она на мгновение приоткрыла глаза, когда я снова сел напротив, и привычно потянулась за бокалом.
– Послушайте, они нормальные?
Равнодушная едва заметно пожала плечами и промолчала.
Полумрак засасывал, музыка начинала действовать на нервы, троица с раздражающей монотонностью молилась неведомому богу. Девушка терлась щекой о плечо, иногда глядела сквозь меня и с размеренностью автомата подносила к губам бокал.
Куда же дальше? Где искать ответы? Снова тащиться через Город в мэрию мне не хотелось – я не очень надеялся, что со времени моего визита там произошли какие-либо изменения. Я сидел в удобном кресле, и никак не мог встать, и вдруг почувствовал себя очень уставшим.
– Где здесь можно переночевать?
Девушка несколько мгновений смотрела на меня полусонным непонимающим взглядом.
– Все придуриваешься? – наконец произнесла она одобрительно. – Или память отшибло? Толкни дверь да занимай любую пустую квартиру.
Меня даже удивила такая тирада. Равнодушная удосужилась произнести целых три фразы подряд!
Что ж, на сегодня, пожалуй, хватит. Выспаться, кое-что обдумать…
Я встал.
– Пока, Спящая Красавица!
Она опять посмотрела сквозь меня и ничего не ответила. Кажется, она уже забыла о моем присутствии.
На улице стемнело, и вдоль тротуаров бежали светящиеся желтые полосы. В небе не было видно ни одной звезды. Сплошная пелена облаков придавила к земле серые дома. В домах кое-где светились безликие квадраты окон.
На перекрестке стояли четверо парней в широких брюках и темных коротких куртках-безрукавках. Поколебавшись, я направился по тротуару, удаляясь от них, услышал, как они перебросились несколькими негромкими словами, и затылком почувствовал, что они смотрят мне вслед.
Улица впереди была безлюдной. Я подумал, что, возможно, в такое время по Городу небезопасно ходить в одиночку, и чуть ускорил шаги. По звукам за спиной я понял, что парни идут за мной. Вступать в конфликт с местным населением я пока не собирался, хотя с четверкой можно было бы справиться – ведь не зря же учили, – поэтому повернул за угол, прошел, держась поближе к стене дома, к подъезду и прислушался. Шаги приближались.
Я быстро поднялся по узкой лестнице на второй этаж и постучал в одну из дверей на на тускло освещенной площадке. За дверью было тихо. Я постучал громче – дверь открылась, и я чуть не попятился от неожиданности. В прихожей, залитой зеленым светом, стояла высокая фигура, с ног до головы закутанная в розовое одеяние. Лицо, кроме глаз, тоже было закрыто. Глаза выжидающе смотрели на меня.
К местным несколько экзотическим нарядам я уже почти привык за этот день и все же некоторое время собирался с мыслями, молча рассматривая розового незнакомца. Одеяние зашевелилось, и показалась волосатая рука, сделавшая приглашающий
Выбирать пока не приходилось, и я шагнул следом.
Обстановка комнаты, в которой я очутился, была не слишком богатой: посредине стол, у стены широкий низкий диван с веселой желто-розовой обивкой, большой видеоэкран на подоконнике и несколько газет на полу. В прихожей я успел увидеть еще три двери – вероятно, в другую комнату, на кухню и в санузел.
– Садись, незнакомец, – пророкотал Розовый неожиданно густым басом. – Садись и послушай о Розовой земле, куда скоро все мы попадем.
Такое начало меня не очень обрадовало. Бред, кажется, грозил продолжаться. Но выбора все-таки пока не было.
Я еще раз оглядел комнату, надеясь обнаружить не замеченный раньше стул, но не обнаружил. Тогда я присел прямо на край стола. Розовый сбросил на пол свое шутовское одеяние и грузно опустился на диван, оставшись в серых коротковатых брюках и белой майке, с которой ухмылялась красноглазая отвратительная рожа. Он оказался довольно пожилым мужчиной с не слишком длинными курчавыми волосами, слегка тронутыми сединой, мясистым носом и широким подбородком. Что-то в нем было от древних восточных владык. Не хватало только ухоженной бороды. Глаза под густыми бровями остановились на мне, а потом Розовый откинулся на спинку дивана, заложил руки за голову и перевел взгляд на потолок.
– Поклоняешься ли ты тому, чье имя нам неизвестно и скрыто под символом Агадон? – вопросил он и насторожился.
Вопрос был задан прямо и требовал ответа.
– Нет, – честно признался я, на всякий случай приготовившись быстро подняться. Кто знает, может быть, Розовый не приемлет иноверцев. – Не слышал об Агадоне.
– Так я и предполагал, – с грустью сказал Розовый. – Не знают, не знают ничего, заблудшие, погрязшие в грехе, и знать не хотят, и не готовятся к переселению в Розовую землю. Что ж, слушай.
Я устроился поудобнее, насколько это было возможно в моих условиях, и напомнил себе, что пока должен принимать любую информацию. Никаких просветов не брезжило, но нужно всегда надеяться на лучшее. Любой бред должен опираться на определенные закономерности и иметь какую-то причину. Эту причину или причины мне еще предстояло отыскать.
– В далеких пространствах есть прекрасная Розовая земля, созданная тем, чье имя неведомо никому и скрыто под символом Агадон, – воздев руки к потолку, торжественно загудел Розовый, и я поверил, что от звука труб действительно могли рухнуть стены иерихонские. – Она далеко, но не в том смысле, как ты думаешь. До нее не добраться, пока жив и здоров, и тратишь дни свои на праздные занятия, на тщетную суету и нелепые дела. Зато души умерших могут мгновенно перенестись туда, опуститься на розовые луга, где не смолкает музыка.
Ага, сказочка знакомая… Рассказчик из Розового, в общем-то, был неважный, потому что говорил он с излишней аффектацией, не говорил, а вещал, словно действительно изображал восточного владыку в провинциальном театре. Дa еще и подвывал в конце фраз.
– Души умерших водят там хороводы, прославляя всемогущего, чье имя скрывается под символом Агадон, давшего им по милости своей вечное блаженство.
Розовый опустил руки и помолчал, переводя дух. Я с тоской подумал о том, что давным-давно ничего не ел.