Становление
Шрифт:
Резко успокоившись, убрала со спины рабыни следы плети, привела её в чувство и села в кресло. Девушка всё ещё боялась, но и удивлённо поводила плечами, прислушиваясь к своим ощущениям. Дроу вновь стоял за её спиной, но на меня глаз старался не поднимать.
– Как долго это уже происходит?
Служанка хотела солгать. Я видела, по глазам. Только кто ж позволит, в моём-то ошейнике?
– Год, Повелительница.
Сказала, а сама испугалась вырвавшихся слов. Вот глупая рабыня!
– Не бойся. Я не накажу. Есть ещё кто-то, кого принуждают подобно тебе?
Девушка замялась.
– Я не уверена. В открытую никто о таком не говорит. Но пару девушек видела, как они еле шли из
Вот тебе и баронесса, хозяйка замка дурная. Богиня всемогущая. С ума сойти! Не заметить, что под носом такое происходит! Рабы, это, конечно, рабы, но и они заслуживают право на нормальную жизнь, если послушны и исполнительны. Ничего, я учту свои ошибки, раз этим смертным нужны строгие рамки допустимого.
– Девочка, а почему никто из вас не пришёл ко мне, своей хозяйке, и не пожаловался?
Смотря в расширившиеся от ужаса глаза рабыни, поняла – да, неудачное слово. Чтоб рабу жаловаться на свободного? Но попыталась донести смысл.
– Все вы принадлежите мне. И что-то не припомню, чтобы передавала право владения кому-либо из наёмников. А наказывать раба можно только с позволения хозяина. Вам ли не знать?
– Но… Повелительница, вы же… Вы сказали, что мы не имеем права отказать воинам в близости. И про прислугу… А я сама согласилась.
– Да? И я сказала, что они имеют право портить моё имущество? Речь шла об обычной близости, без причинения страданий. А о том, что один раз выбрав воина, прислуга не имеет права уйти от него, вообще речи не было!
У служанки глаза опять расширились, ну да ладно, пусть считает, что я с помощью магии узнала, или кто подслушал. Тем более и первое, и второе было правдой. Выяснив имя наёмника, что избивал девушку, и приказав помалкивать о произошедшем и нашем разговоре, отправила ту исполнять свои обязанности и велела Вэрсу привести Брана и его десяток. Эти воины не зря остались моим личным сопровождением – ни в одном не было гнильцы, каждый вызывал уважение своими принципами и адекватностью. Но проверить надо. Причём всех в замке.
Наёмники прибыли очень быстро. Окинув взглядом склонивших в приветствии головы мужчин (наёмникам я в этом плане давала некоторые послабления), спросила:
– Кто-нибудь из вас принуждал моих слуг, независимо от пола, к постоянному сожительству из-за однократного выбора? Применял ли к ним игры, несущие боль и унижения, без их на то согласия? Отвечая, смотрите мне в глаза.
Слаженный отрицательный ответ, недоумение во взглядах, возмущение в эмоциях – кто-то до такого додумался, если нанимательница теперь спрашивает? В мыслях ни единого разоблачающего воспоминания. Я успокоилась.
– Сегодня я узнала, что кое-кто из наёмников решил, будто может распоряжаться моей собственностью по своему усмотрению. Потому вечером будет общее собрание. В девять. Бран, твои ребята должны заменить всех воинов Ливена. Передай ему мой приказ. С теми, кто на обходе территорий, поговорю отдельно. Вэрс, на тебе Юджин и Рутгард. Сообщи, чтоб собрали в зале приёмов всех своих подчинённых. Рабов это, разумеется, тоже касается.
Мужчины вновь поклонились и отбыли выполнять приказ. Я же расслабилась наконец. Да, просмотрела, да, запустила ситуацию. Но ничего, я покажу, чем отзывается вольная трактовка моих слов и порча моего имущества!
Вечер наступил быстро.
Когда я вошла в зал приёмов, тот уже сдержанно гудел множеством голосов. Ещё бы: первый общий сбор за минувшие три года! Но с моим появлением вмиг воцарилась тишина. Сев на кресло-трон внимательно посмотрела на присутствующих. Обычное разделение: с одной стороны тесной кучкой стоят коленопреклонённые рабы и изредка испуганно переглядываются, с другой – наёмники и учителя, только что разогнувшиеся из поклона
– Мне стало известно, что, оказывается, страдаю старческим недугом – забывчивостью. Вот совершенно не помню, когда это я позволила не только бессрочно пользоваться интимными услугами замковых работников на основании единожды полученного согласия, но и наказывать без моего ведома?!
Тишина не нарушена, но теперь она вязкая, напряжённая.
– Вэрс!
Верный дроу прекрасно знал свою роль: стремительное движение в толпу – и вот он уже вывел наёмника, Ридаса, заломив тому руки, несколько мгновений спустя поставил на колени передо мной, блокируя все попытки подняться. Глупое сопротивление. Раньше он не казался таким самонадеянным и недалёким. Впрочем, как и в случае с Брандо, я иногда принимала на службу целые сработанные команды.
– Этот человек решил, что вправе бить и насиловать мою служанку. Напомню, мои распоряжения, три года назад, касались именно запрета отказывать воинам в близости. Коль многие из вас трактуют слова несколько вольно, уточню. Я говорю об обычной близости. Удовлетворении плотского желания, получении разрядки. Но это не значит, что вы имеете право распоряжаться моими слугами как-то иначе. Если раб или рабыня не будет возражать против болевых игр, если им это по вкусу – согласна, и после забав раб должен быть в состоянии выполнять свои повседневные обязанности. Но если нет… Причём это касается всех рабов, не только замковых. Те воины, у кого существуют подобные склонности – в вашем распоряжении два периода выходных в месяц и любой бордель мира на выбор. Найти заведение с устраивающим вас спектром услуг совершенно несложно. Кроме того, особо оговариваю: замковые слуги обязаны согревать постель воинов или учителей не реже трёх раз в месяц. Остальное – на их усмотрение. Рутгард, проследите за этим. И ещё, я дозволяю прислуге выбрать себе постоянного любовника-покровителя, если кто-то из наёмников того захочет. В этом случае обязанность удовлетворять остальных отменяется, но и графика тогда не существует: раб обязан придти по первому зову своего покровителя, хоть это будет каждую ночь.
Замолчав, я отметила и неверяще-радостные взгляды рабов, тайком бросаемые на меня, и озадаченность на лицах наёмников. Не смогли сами понять, что вседозволенности я не допущу, так пусть теперь знают жёсткие рамки.
– Что касается Ридаса… Любой проступок влечёт за собой наказание. За регулярную порчу моего имущества, ему назначается двадцать ударов кнутом и штраф в размере двухмесячного заработка. Если кто-то нарушит новый приказ, то получит уже пятьдесят ударов и штраф с годовую оплату найма. А если, упаси вас боги, кто-то из рабов после подобных игрищ погибнет до того, как я узнаю о новом преступлении, виновник заменит его. Без права выкупа и с изъятием всего заработанного до этого момента.
Ошарашенная тишина была мне ответом. Да, мои наказания суровы, можно сказать, чрезмерны, но именно поэтому слуги изо всех сил стараются не нарушать правила и приказы.
– Кроме Ридаса, я знаю, есть ещё несколько воинов, кто также своеобразно понял мои слова. Никто не желает сознаться добровольно, до того, как я выясню имена нарушителей? И я выясню, даже не сомневайтесь.
Мгновенное колебание и из группы наёмников выходят четверо хмурых мужчин, опускаясь на колено рядом с первым нарушителем. В их эмоциях досада и злость… на Ридаса. Понятно, кто помог им увериться в собственной безнаказанности и правомерности действий. Надо будет плотно за ним понаблюдать – не хватало ещё крыс прикармливать. Хотя и складывается впечатление, что воин действовал не из подлости, а из-за того, что сам верил в свою правоту. Посмотрим.