Стану ему женой. Ребенок от монстра
Шрифт:
Улыбаясь, он развел руки, демонстрируя готовность сотрудничать, пока ему прикрепляли микрофон в районе правой грудной мышцы. Еще устроит слежку вопреки приказу. Спугнет стрелка.
Чтобы настроить микрофон, понадобилось время. Он по опыту знал, как трудно его отрегулировать. Сделаешь слишком чувствительным — все забьют звуки собственного тела: шум крови в венах, стук сердца. А приглушишь — ни хрена не услышишь, что говорят.
«Как твоя жена себя чувствует?»
Стоило вспомнить, как он обеспокоился. Лена у них, и дочка тоже под
— Готово.
Андрей опустил руки.
— Бывай, — нейтрально сказал он, и вышел на парковку.
Тачку тоже глодовскую взял — потрепанный темно-синий БМВ. Новый телефон на имя Андрея Гранина лежал в кармане. Отъехав на несколько кварталов, он покрутился на развязке, и припарковался на парковке гипермаркета, наверное, на тысячу машино-мест.
Неторопливо закурил, рассматривая оранжевые сигнальные огни. Глубоко вдохнул вкусный горький дым, успокаиваясь, и выдохнул. В машине пахло цитрусовым химическим ароматизатором, смешавшись с дымом, он гадко забивал ноздри.
Неторопливо набрал номер, и ждал ответа. Не нервничал, не злился — вообще ничего не испытывал, кроме исчерпывающей пустоты.
— Да.
У Исаева оказался красивый, бархатистый голос.
— Это Ремисов.
— Привет, — он усмехнулся. — Я о тебе наслышан. Ты вроде легенды, да?
Андрей молча затянулся. По голосу можно многое о человеке сказать: сам все расскажет. У Исаева голос был сильный, молодой, уверенный в себе. Парень ощущает себя неуязвимым, чувствует за собой правоту. Такие умирают первыми. Хорошие, правые, самоуверенные люди первыми умирают всегда.
— Давай встретимся. У меня есть то, что тебя заинтересует.
— И что это?
— Не телефонный разговор.
Боится прослушки.
Андрей затянулся снова, взяв паузу.
Они с Глодовым это обсуждали. Клиент боялся, Андрея выманивают, чтобы шлепнуть. Это он не давал до клиента добраться. Устрани препятствие — и делай с ним, что хочешь. Глодова это довело до паники.
Парень истолковал молчание по-своему.
— Ты же любишь свою семью. Я их не тронул. Мог, но не тронул. Нам не нужно воевать. Мне есть, что тебе предложить. Тебе есть, что предложить мне. Давай поможем друг другу. Встретимся, переговорим.
Лучше бы ему заткнуться о Лене. В горле появилось ощущение, словно там что-то застряло. Андрей вздохнул, чтобы снять спазм, и глухо спросил:
— Хочешь убрать Глодова?
— Да, — развязно ответил он.
Не пьяный, не под наркотой. Что-то вроде нервного срыва. Интересно. Андрей вновь затянулся. Каждая затяжка была вехой в сложном разговоре. Давала кристальную ясность ума.
— За что?
— Мне плевать. Так хочет мой заказчик. Я расскажу при встрече. Выбери место.
— Ты меня не убедил. Мне нужны гарантии личной безопасности.
— Я не тронул твою жену и твою дочь, когда мог. Какие еще тебе нужны гарантии?
Логично.
Андрей затянулся так, что обжег губы, и тихо
— За городом есть старые склады, сброшу тебе координаты и буду ждать там. До темноты. Не придешь — твои проблемы.
— Если будешь не один — я даже не подойду. Не дай бог, если засеку там кого-то кроме тебя, Ремисов, — усмехнулся Исаев и первым сбросил звонок.
Он сразу закурил вторую, чувствуя смятение.
Сбросил координаты. Предупредил своих. И несколько минут сидел, тупо пялясь перед собой.
Хрен бы он пошел. Но ему нужен этот сраный Исаев. Нужно приволочь его к Глодову. Узнать, кто заказчик: он на кого-то работает, если не врет…
Исаев вел себя и звучал странно.
Он не связан с криминалом. Не сидел. Не варился в том дерьме, в котором сварился он. В нем не было двойного дна, которые есть во всех них.
Исаев — простой солдат.
Андрей выгнал авто с парковки и погнал в сторону старой базы. Там есть где спрятаться, достаточно помещений и укрытый, работать снайперу там — наказание. С дистанции Исаев снять его не сможет.
И все равно риск — для обоих.
В себе Андрей был более-менее уверен. Почему на этот риск шел Исаев, он понять не мог. Что за нужда заставила?
Исаеву он не верил. Но чувство, которое помогло выжить на войне и затем на гражданке в бесконечных разборках, твердило: Исаев не особо ему угрожает, тут что-то другое. Что-то другое он хотел.
По дороге Андрей жадно выкурил еще сигарету, зная, что на месте придется терпеть без курева, чтобы не демаскировать себя. Машину бросил подальше. Подошел с лесистой стороны. Под ногами была каменная крошка, мусор и старые стройматериалы. Все кругом насквозь проржавленное. Открытые створки базовских складов зияли, как черные голодные рты.
Андрей неторопливо прикрутил глушитель к стволу, и выбрал позицию. Солнечный свет становился мягче, золотистым. Он решил ждать до темноты, и потом возвращаться к машине.
Собирались сумерки.
Страшно хотелось курить, но он не рискнул.
Мужскую фигуру среди гор металлолома он заметил на закате. Почти случайно. Исаев — если это он, передвигался тихо. Его маскировала ветровка с поднятым капюшоном.
Остановился на вытоптанном участке земли перед входом на склад и оглянулся. Скуластое лицо Андрей узнал даже издалека. Его захлестнуло спокойной, тяжелой яростью, которой было сложно сопротивляться.
Допросить можно и раненым. Но частично его закрывали створки ворот… Хотя бы зубы твари выбить.
Андрей вышел из укрытия — на линию огня, чтобы между ним и стрелком не было преград.
Исаев дернулся — услышал, или шестым чувством угадал, что на прицеле. Приподнял руки, показав напряженные ладони.
— Не стреляй, я же не трогал твою жену, да? Ты об этом помнишь? — он растянул губы в странноватой улыбке. — Если то, что о тебе говорят, правда… ты не тупой. Ты не поверишь, конечно. Но послушай меня. Глодов тебя использует.