Стану Солнцем для Тебя
Шрифт:
– Тебе не кажется, что время позднее для гостей?
– Да, прости! Просто я завтра уезжаю и решил попрощаться лично, а не по телефону.
От него прямо несло недовольством и злостью, но Марина интуитивно понимала, что причина в таких эмоциях не они с сыном.
– Куда уезжаешь? Надолго?
– Илья уже сновал по кухне, ставил чайник, доставал чашки и заварку.
– У нас сейчас два объекта строятся в соседней области. Дима поедет в Ростов, я - в Питер. Надо посмотреть, как идут дела, проверить документацию и все такое. Недели на
Только Костя договорил, а из нее дыхание вышибло, и перед глазами уже другая картинка. Давно забытая, припорошенная пылью и выцветшая, но по-прежнему болезненная.
Тогда тоже была командировка.
Они нежились в постели. Потные, но неимоверно довольные от такого бурного секса, что у Маришки и, спустя полчаса, перед глазами звездочки блестели.
Нежный поцелуй в плечо.
– У меня командировка завтра, на две недели.
– Уже скучаю.
– Приеду, сразу тебе позвоню.
И снова поглаживания требовательных рук на ее груди, бедрах, стоны, поцелуи.
Она не знала, что так он с ней попрощался. Зато теперь была готова его убить к чертовой матери!
– Илюша, оставь нас с папой наедине, пожалуйста!
– Мам?!
– сын смотрел умоляюще, но ее взгляд не предполагал непослушания.
Она молчала, пока сын нехотя плелся наверх, просто смотрела на этого ирода, сжимая кулаки, и, стараясь дышать глубже, чтобы успокоиться и не сорваться на крик.
– Ты тогда тоже про командировку говорил, помнишь? Хочешь так же с сыном поступить?
– голос был приглушенный, хриплый, а от впившихся в кожу ногтей стало немного легче.
– Что?!
– Костя смотрел на нее непонимающе, и такому взгляду она поверила.
Хотя, саму покоробило от злости, от застарелой обиды, но ей очень хотелось верить, что со своим сыном он так не поступит.
Тогда, давно, была молодая и глупая, видела то, чего не было на самом деле. Принимала его страсть и желание за любовь, за чувства, хотя там только сплошная физика тел была, и не больше.
Сейчас же, наблюдая, как трепетно он относится к сыну, как следит и ловит каждое его слово, насколько любящим и ласковым становится его взгляд, когда смотрит на Илью, какая гордость в нем проскальзывает, верила.
Но за себя было обидно и горько. Она, конечно, была дурочкой наивной и все такое, первая серьезная влюбленность, ей весь мир в розовом цвете виделся, где уж там включить голову и подумать.
Только он даже не помнит, что сказал ей тогда. Не помнит! Зачем оно ему надо? У него таких, как она, влюбленных дурочек, поди много было, не придумывать же для каждой что-то новое, когда есть продуманный и проверенный старый вариант?
– Марина, - он подошел к ней ближе, - послушай! У тебя есть причины не верить мне, но он все, что у меня есть! Я так благодарен тебе за него, за то, какой он! Ты..., у меня слов нет, чтобы все передать, но поверь, он дороже всего для меня!
Ответить она не успела. В дверь позвонили, и так настойчиво, что сразу стало понятно, кто так нагло может
Когда есть такие наглые друзья, врагов не нужно.
– Это нормально, что к вам в такое время приходят?
– Костя отошел от нее, умостился на барном стуле, всем своим видом демонстрируя, что никуда не собирается в ближайшее время.
Вот ей только игры мускулов альфа самцов не хватало, для полного счастья.
У нее из головы вылетело, что Артем должен был зайти, Сава ж говорил, что пришлет его. Черт!
Илья уже сбежал с лестницы, и они с отцом стали дальше накрывать стол для чаепития.
Эти скачки ее угробят скоро, однозначно!
Открыла дверь Артему, с удовольствием оглядела того с ног до головы, кивнула, вышедшему из комнаты Васе, чтобы отнес Артёмкину ношу на кухню.
– Смотрю, у тебя тут сегодня весело?
– друг выразительно глянул на мужские ботинки на полу, - Наслышан, наслышан!
– У Ильи рот не затыкается на эту тему, знаю, но нам остается только терпеть!
На секунду прижалась к другу. Он был теплый и большой, как мишка косолапый. Ее одноклассник, с которым она просидела за одной партой больше семи лет. Он стал крестным отцом ее сына, примером для подражания, другом. И его мнение о Косте, для Ильи, будет важным и даже очень.
– Ты знаешь, я даже немного ревную. Странно, правда?
– спросил, улыбаясь, Артем.
Пока друг снимал пиджак и ботинки, она наблюдала за ним. Видела темные круги под глазами, морщинки в уголках глаз. Устал.
– Ты чего так поздно? Жена твоя куда смотрит, а?
– Я ее к маме отвез, эти гормональные перепады у меня уже в печенках сидят. Ты, когда на сносях ходила, такой не была, - проворчал, - Несправедливо!
– Она тебе дочку родит, так что, - хлопнула его по плечу, ободряя, - терпи, казак!
– Ну-с! Знакомь нас, что ли, Маришка, мне жутко интересно!
– хлопнул в ладони, и пошел на кухню, откуда доносился смех Ильи.
– Артем, маме нельзя на ночь пиццу есть, она потолстеет!
– Илья заржал как конь, приветствуя своего крестного, важно пожал тому руку и повернулся к отцу, - Папа, - это Артем, мой крестный; Артем, - это мой папа Костя.
– Да-к мы знакомы, правда, Константин Алексеевич? Давненько не виделись!
– мужчина Костину руку пожал и вроде был радушным, но Маришка, зная друга не один год, заметила, вмиг закаменевшее лицо.
– Да, знакомы. Не знал, что у вас есть крестник, Артем. Думал, не при вашей работе с детьми возиться.
– Костя говорил спокойно, но сдерживал себя еле-еле, - Марина, можно тебя на секунду?
Она спокойно кивнула в сторону кабинета и пригласила его проследовать за собой. Тихо закрыла за ними дверь и повернулась к напряженному мужчине.
– Ты хоть знаешь, кто он такой? Ты понимаешь, кого к ребенку подпустила?
– без лишних слов начал на нее гнать.
– Знаю, а вот вы каким образом пересекались, мне интересно! Есть что мне рассказать?