Старая книжная полка. Секреты знакомых книг

Шубинский Валерий Игоревич

«…Достало бы и одного закона, но только строгого и точно соблюдаемого, о том, что всякий посещавший их гнусавые молельни присуждается к изгнанию, а проповедник отправляется на виселицу, и дело было б решено! Диссиденты бы валом повалили в Церковь! Уже при жизни следующего поколения мы стали бы единою церковью…

Не сомневаюсь, что закон и разум возымеют действие! И хоть вначале наши меры могут выглядеть крутыми, уже их дети не ощутят и толики жестокости, ибо с заразой будет навсегда покончено! Когда болезнь исцелена, к больному не зовут хирурга! Но, если они будут продолжать упорствовать в грехах и рваться в преисподнюю, пускай весь мир узнает и осудит их упрямство, несовместимое с их собственными принципами».

Памфлет

распространялся в списках без подписи. Многие приняли его за чистую монету. Потом догадались, что Дефо (родившийся, кстати, в католической семье и лишь позднее перешедший в англиканство) пародирует позицию своих оппонентов, доводит её до абсурда. Действует как провокатор, одним словом.

Дефо был подвергнут довольно суровому наказанию. Несколько месяцев в тюрьме, огромный штраф – и день у позорного столба на площади. Правда, со столбом всё вышло не так уж скверно. У Дефо были сторонники. Они приносили к позорному столбу цветы. В тюрьме Дефо написал стихотворный «Гимн позорному столбу». А когда он вышел из заключения, началась новая, самая экзотическая глава его биографии…

Свифт тоже написал памфлет на тему свободы вероисповедания. И тоже издевательский. Назывался он «Рассуждение о неудобстве отмены христианства в Англии». Написан он был тоже «под маской» – под маской беспринципного либерала, который и хотел бы отказаться от христианского характера государства, но боится вредных практических последствий. Но что конкретно имелось в виду? Для Свифта «христианство» было синонимом «англиканства». Англия для него перестала бы быть христианской страной, если бы католикам и кальвинистам разрешили при поступлении на государственную службу не давать несовместимую с их верой присягу. Принято считать, что Свифт, как и Дефо, боролся за свободу вероисповедания. Но нет – в этом памфлете он выступал, со всем блеском своего полемического дара, как раз против свободы.

С годами он, правда, поменял свои суждения. Свифт родился в завоёванной англичанами Ирландии, но рано уехал оттуда в Лондон. В 1713 году он вернулся в родные места, получив место декана (настоятеля) главной англиканской церкви Дублина. Большинство ирландцев – католики. И вот Свифт, англичанин, англиканский священник, стал ирландским неформальным национальным лидером. Он возглавил борьбу ирландцев за самоуправление и за религиозные права.

Среди друзей Свифта в эту пору был Александр Поуп, величайший английский поэт своей эпохи. Поуп был католиком, а потому не смог, например, получить университетское образование – осваивал науки самостоятельно. Но уважение, которое вызывал этот маленький горбатый человек, с детства изуродованный болезнью, было таково, что ему прощали даже «неправильную» веру. Свифт писал ему:

«Я всегда ненавидел все нации, профессии и всякого рода сообщества; вся моя любовь обращена к отдельным людям: я ненавижу, например, породу законников, но люблю адвоката имярек и судью имярек; то же самое относится и к врачам (о собственной профессии говорить не стану), солдатам, англичанам, шотландцам, французам и прочим. Но прежде всего я ненавижу и презираю животное, именуемое человеком, хотя от всего сердца люблю Джона, Питера, Томаса и т. д.».

Чем старше становился Свифт, тем эксцентричнее и независимее он себя вёл. Но всё сходило ему с рук.

Однажды декан решил привести в порядок могилы на местном кладбище. Он написал письма родственникам похороненных с просьбой пожертвовать деньги. В конце письма указывалось, что если денег не поступит, община, так уж и быть, справится сама, но тогда на соответствующей могиле будет выбита надпись, сообщающая о скупости родичей покойника. Среди покоящихся на кладбище был какой-то второстепенный член королевской семьи. Свифт отправил королю Георгу Второму такое же письмо,

как и всем остальным. Король не ответил. И на могиле его родственника была сделана надпись, сообщающая, что король поскупился выделить деньги на ремонт надгробия. Конечно, это было в Англии, где короли были далеко не так всевластны, как на континенте. Но даже для Англии это было дерзостью.

Другой раз Свифт услышал на улице мешавший его занятиям шум. Ему доложили, что народ собрался на площади, чтобы посмотреть на затмение солнца. Он велел передать людям, что декан отменяет затмение. И народ разошёлся.

Дефо в это же время тоже жил яркой жизнью – но совсем в ином роде. Он по-прежнему был одним из влиятельнейших журналистов Англии. Но у него было ещё одно дело. Сидя в заключении, он подал на имя властей проект. Суть заключалась в создании особой службы, занимающейся разведкой, контрразведкой, а также всякими тайными акциями, интригами и диверсиями. Речь шла о той самой Интилледженс Сервис, которая сыграла важную роль в британской истории. Суть, однако, в том, что во времена, когда её создал и возглавил Дефо, эта контора была официально частной. Она финансировалась государством, исполняла волю короля (или королевы – в те годы престол занимала Анна, дочь Якова Второго и свояченица Вильгельма Третьего), но государство не отвечало за её действия. Так же, как когда-то британская корона не отвечала за подвиги служивших ей корсаров (в числе книг, изданных Дефо, между прочим, есть и «Всеобщая история пиратов»).

Дефо не был кабинетным начальником, систематизирующим и обрабатывающим отчёты подчинённых. Нет, он и сам разъезжал по Англии, Шотландии и сопредельным странам, переодевался, выдавал себя то за купца, то за священника, то за нищего, сам беседовал с людьми, сам вербовал осведомителей, сам расплачивался с ними.

«У меня есть верные люди во всяком кругу, – писал он курировавшему его работу министру. – И вообще с каждым я говорю на подобающем языке. С купцами советуюсь, не завести ли мне здесь торговлю, как строятся тут корабли и т. п. От юриста мне нужен совет по части приобретения крупной недвижимости и земельного участка. Сегодня вхож я в сношения с одним членом парламента по части стекольной промышленности, а завтра с другим говорю о добыче соли. С бунтовщиками из Глазго я – рыботорговец, с абердинцами – шерстянщик, что же касается жителей Перта или западных областей, то мой интерес для них – полотно, а по существу разговора речь всё-таки сводится к унии, и будь я не я, но чего-нибудь всё-таки добьюсь».

(Речь шла об окончательном слиянии Англии и Шотландии – объединении их парламентов, состоявшемся в 1707 году. Шпион Дефо проводил, можно сказать, тайный социологический опрос – выяснял отношение народа к планам властей.)

Если бы Дефо не написал ни строчки, кроме бесчисленных газетных статей, интервью (он, кстати, изобрёл этот жанр) и докладов о разведывательной деятельности, он всё равно остался бы в истории. Но эти его приключения оказались заслонены романами, которые он начал писать очень поздно – примерно в пятьдесят восемь лет. По тем временам уже старость. Но и Свифт опубликовал «Гулливера» в таком же возрасте.

Англия была морской державой. Триста лет назад мир уже был более или менее изучен. Европейцы побывали на всех обитаемых континентах, встречались с людьми всех народов и рас. Постепенно они начали колонизовать дальние земли. Но всё-таки дальние морские плавания ещё несли в себе тайну. О них можно было фантазировать – так, как писатели XX века фантазировали о полётах к звёздам. Можно было слагать о них сказки – добрые и злые, весёлые и грустные.

«Робинзон Крузо», издание 1879 г., худ. Жан Гранвиль