Старая рана
Шрифт:
Крячко на это сердито фыркнул и с нескрываемой язвительностью выдохнул:
– О-хре-неть! Не, ну ты глянь, как он умничать взялся?! Демагог, ешкин кот! Не знаю, как ты, а я с Левой полностью согласен: эти три случая – частные моменты одного общего события. Может, интуиция у меня и не так обострена, как у Левы, но даже я шкурой чую: именно в округе Лешакина собака и зарыта! Именно оттуда исходит все зло.
Насупившись как туча, Орлов хлопнул по столу ладонью.
– Вот что! Хорошо! Будем считать, что вы правы, а я не прав. Добро! Расследуйте это дело сами, как считаете нужным – хрен с ним. Но! Если проколетесь, то тогда… То тогда
– Идет! – с ироничной решительностью объявил Гуров. – Ну а если мы окажемся правы, то… Что тогда?
– Оба одновременно получите по недельному продолжению отпуска. Устроит? – как бы заранее зная, что это приятелям никак не светит, величественно предложил Петр.
Восторженно подпрыгнув на кресле, Станислав потряс над головой крепко стиснутыми кулаками.
– Живем, Л-лева! Опять махнем на море. В Крым! В Крым! В Крым! Крым – наш! Крым – наш! Крым – наш! Э-ге-ге! О-го-го! А одного тут хэнэраль-летеху с собой брать не будем. Пусть он над своими бумагами чахнет! – приставив к носу пятерню, он издал ерническое «Бе-е-е-е!».
Как видно, этот «демарш» Стаса Орлова не столько задел, сколько поколебал его недавнюю самоуверенность. Генерал озадаченно нахмурился, барабаня пальцами по столу. В его глазах читалось: «Чего это я сморозил-то?! Вот на фига? Да ради отпуска эти черти пол-Москвы перевернут, но дело раскроют. Ой, бли-и-ин! Вот это я вляпался…» Однако переигрывать было поздно. Лев коротко рубанул рукой и четко объявил:
– Принято! Ну, раз уж мы с этого момента «в свободном полете», то – желаем здравствовать. Будь!
Они со Стасом поднялись с кресел и, подойдя к двери, вдруг как-то одновременно, словно это заранее хорошо отрепетировали, повернулись в сторону Петра и столь же синхронно прощально помахали ему рукой. Почему-то их самих это сильно рассмешило, и приятели, со смехом обсуждая это забавное обстоятельство, вывалили в приемную, оставив хозяина кабинета в состоянии меланхоличной задумчивости.
…Включив компьютер, Гуров нашел в электронной почте файл, озаглавленный «Мартыняхин». Материалов об усопшем магнате и в самом деле оказалось не слишком много. Его биография чем-то интересным не изобиловала – заурядное жизнеописание типичного нувориша образца «лихих девяностых». Родился Мартыняхин в шестьдесят третьем, в Москве, в обычной, рядовой семье: отец – шофер, мать – больничная медсестра. Кроме Аркадия, в семье Мартыняхиных было еще две дочери, о которых в настоящее время информации нет никакой, кроме того, что с братом они контактов никогда не поддерживали.
После восьми классов при «удовлетворительном» поведении Мартыняхин окончил автодорожный техникум, отслужил в военно-строительной части, а сразу после службы работать пошел таксистом. Там же, в восемьдесят пятом, заработал и свой первый срок. Ему дали два года за кражу кошелька у пассажирки. Выйдя в восемьдесят седьмом, он продолжил работу в системе такси, но уже как «бомбила». В восемьдесят восьмом сел снова, но теперь за сутенерство – поставлял своим клиентам малолетних проституток.
Выйдя в начале девяностых, Аркадий, получивший на зоне «погоняло» Лишай, организовал таксомоторный кооператив. Дела сразу же пошли неплохо. Имея два срока и неплохие связи в криминальной среде, он особых проблем с «крышами» не испытывал. Когда началась ваучерная приватизация, Мартыняхин занялся ваучерными аферами. Купив по
Милиция его несколько раз задерживала, но он, пройдя в заключении хорошую школу махинаторства и жульнических операций, всякий раз ухитрялся выйти сухим из воды. С ловкостью фокусника он вовремя избавлялся от фальшивых баксов, свои отпечатки на «гринах» не оставлял и, даже будучи задержанным, вскоре выходил на свободу.
Дойдя до этого места, Лев вдруг ощутил: что-то похожее он уже слышал. Точно, точно! Сержант Володька рассказывал это же самое про некоего обитателя Миллениума. Так, выходит, никак не исключено, что это может быть один и тот же человек?!
Читая далее, Гуров все больше и больше убеждался в правоте своей догадки. «Засветился» Мартыняхин и на валютных махинациях в девяносто седьмом, в период деноминации и обмена денежных купюр. Ну а в конце девяностых, в пору дефолта, когда рублевая стоимость его акций на бирже взлетела «до небес», он в одночасье вдруг стал рублевым миллионером. После этого прирост его богатства пошел семимильными шагами. В первом десятилетии двухтысячных миллионером он был уже долларовым…
– Стас, помнишь наш шофер Володька сегодня рассказывал про жулика, которого его родственник-опер в девяностых дважды пытался изобличить и которого позже увидел в Миллениуме?
– Ну, помню… – не отрываясь от монитора, откликнулся тот.
– Так это – я уже почти уверен – наш «клиент», Мартыняхин, – Гуров саркастично рассмеялся. – Ну, ты глянь, сколь тесен мир! Значит, так, с этим Евгением надо срочно созвониться и встретиться. Если он в Мартыняхине опознает своего бывшего подопечного, то надо будет узнать у него о связях этого деятеля в криминальном мире. Может, оттуда «ноги растут»?
– То бишь ты предлагаешь мне взять на себя эту почетную миссию? – без энтузиазма завздыхал Крячко. – А может, завтра?
– Завтра мы едем в Лешакино. Надо до мелочей разобраться со смертью брата Вероники. По пути туда завернем в Пятницкое. В общем, попробуем покопать с той стороны… – Лев окинул приятеля изучающим взглядом. – А ты что, боишься опоздать к своей новой пассии Лерочке? Ничего, успеешь накувыркаться. Как только с Евгением поговоришь, так сразу и вали куда хочешь. Но чтобы утром к восьми был тут как штык!
– Бу сделано! – Станислав картинно изобразил отдание чести на манер английских моряков – прикрывая правый глаз тыльной стороной ладони – и поднялся из-за стола.
Продолжив изучать жизнеописание Мартыняхина, Гуров прочел о его семье, о нынешнем бизнесе. Но в этих разделах «досье» чего-то такого, что давало бы зацепки к расследованию, обнаружить не удалось. Разве что в материале о деятельности торговой сети «Золотой дублон» имелось упоминание о ее причастности к кое-каким темным делам. Например, о том, что несколько лет назад ее заподозрили в торговле контрабандным золотом. Однако доказать ОБЭПу так ничего и не удалось. Уж очень хорошо были запрятаны концы. Да еще и единственный свидетель как-то некстати умер от приключившегося с ним инфаркта. Здесь тоже следствие столкнулось с полнейшим «глухарем».