Старая ратуша
Шрифт:
Когда Фернандес был маленьким, родители, подкопив денег, купили ему подержанные коньки и по воскресным дням таскали его на этот каток — так делали все иммигранты. Как ни старался, ему не удавалось удержать ноги прямо, и он не переставал удивляться легкости, с какой канадские ребятишки скользили по ледяной глади.
Он стремительно пересек Бей-стрит и через заднюю дверь нырнул в здание старой городской ратуши. Махнув удостоверением молодому полисмену, взбежал по старой металлической лестнице и приложил свой пропуск к электромагнитному устройству, чтобы пройти в
Центральная канцелярия Высокого суда Торонто находилась в огромном помещении с непомерным, как в муравейнике, количеством офисов — горькое наследие планировщиков, умудрившихся запихнуть тридцать пять офисов в пространство, рассчитанное на двенадцать. Большинство комнат были забиты бумагами и книгами, горами белых картонных коробок с надписями типа «Сандрилингхэм — убийство второй степени — проверка свидетеля — право на адвоката», сделанными от руки сбоку черным маркером. А вот Фернандес содержал свой офис в чистоте.
Обычно приходя первым, он, открыв дверь, сразу чувствовал острый запах холодной недоеденной пиццы и залежалого, остававшегося с вечера в микроволновке попкорна. Однако нынешним утром воздух уже пропитался запахами свежесваренного кофе, горячих тостов и только что почищенных мандаринов.
Не обращая внимания на доносящийся из холла гул голосов, Альберт поспешил к себе в офис. Присоединяться к утренней болтовне не в его стиле. Кроме того, коллеги, пришедшие на службу позже, проходя мимо его комнаты, увидят, как он упорно работает.
Вытащив из единственного в своем офисе канцелярского шкафчика дело об ограблении, он сел за стол. К восьми часам — времени, когда он обычно пребывал здесь в гордом одиночестве — хор голосов в холле стал нарастать. Кто-то включил радио, однако голос радиоведущего утонул в общем шуме.
В конце концов Фернандес не выдержал. Положив на место дело об ограблении, он взял желтый блокнот и направился по коридору мимо стоящего посередине ксерокса в кабинет Дженнифер Рэглан.
Рэглан, главный окружной прокурор Торонто, стояла, склонившись над заваленным бумагами столом. По комнате расхаживал Фил Каттер, самый рьяный из городских прокуроров, — лысый, почти пятидесятилетний, в видавшем виды костюме и в ботинках на каучуковой подошве с изрядно стоптанными с внешней стороны каблуками. Справа от Рэглан в деревянном кресле сидела Барб Гилд. Эта тоненькая брюнетка слыла лучшим толкователем положений закона, судебных решений и прецедентов. Типичный представитель рассеянных гениев, она отличалась тем, что забывала повсюду свои бумаги и документы. Все трое были увлечены беседой. Фернандес кашлянул. Никто не обратил на него внимания. Он сделал несколько шагов вперед. Его по-прежнему никто не замечай. Он уже почти вплотную приблизился к столу, когда Рэглан наконец взглянула на него.
— Альберт, а я уже думала, куда ты запропастился! — воскликнула она.
— Да я давно здесь. — «Вот черт», — ругнулся он про себя. — Работал у себя в офисе.
— Мы тут пытаемся выработать стратегию. Нельзя терять время, — продолжала Рэглан, будто не слыша его. — Похоже, твой дебют обещает стать громким. Надеюсь,
Что происходит? Фернандес словно вошел в зрительный зал на середине фильма, когда всем, кроме него, известно, что к чему.
— Думаю, события могут развиваться непредсказуемо, — вступил Каттер. Он говорил громко, и его голос напоминал собачий лай. Когда он собирался обращаться к судьям, они обычно просили его отойти подальше. Его лысина поблескивала при флуоресцентном освещении. — Скорее всего он заявит, что она сама напоролась на нож. Правда, трудно это представить, поскольку она оказалась в ванне. — Каттер рассмеялся резким грубоватым смехом.
— Вот негодяй! — воскликнула Гилд. — Какой лицемер!
Рэглан подняла голову, очки в черепаховой оправе держались на самом кончике ее орлиного носа. На лице был заметен результат долгих бессонных ночей и многочисленных чашек остывшего кофе, а волосы казались мышиного цвета, однако взгляд карих глаз по-прежнему завораживал, как и большой выразительный рот. Ее облик притягивал подкупающей уверенностью.
— Когда ты об этом узнал? — Она уставилась на Фернандеса.
Альберт пожал плечами. Он уже не мог притворяться.
— Должен признаться, я еще ни о чем не знаю.
Все уставились на него.
— Не знаешь? — переспросила Рэглан.
— Нет.
— Кевин Брэйс обвиняется в убийстве первой степени, — заявила Рэглан. — Сегодня рано утром его жена обнаружена мертвой в ванне. Ножевое ранение в области живота. Вот что тебе уготовано жребием в качестве дебюта.
Фернандес лишь кивнул.
— Непостижимо! — воскликнула Гилд. — А люди-то называли Брэйса первым феминистом Канады. Да я сама уже в это поверила.
— Пресса готовится устроить из этого нечто невообразимое! — прорычал Каттер. — Повезло тебе, Альберт!
Фернандес послушно кивал.
В углу стояло еще одно спартанское кресло. Он пододвинул его к себе и, щелкнув ручкой, демонстративно раскрыл блокнот.
— Что ж, давайте начнем. — Он старался казаться уверенным и деловитым. Нужно всех убедить в своем рвении и готовности. Что почти соответствовало действительности.
Без ответа оставался лишь единственный вопрос, который он не решался задать: кто такой Кевин Брэйс?
Глава 10
«И что творится с полицией Торонто?» — не переставала удивляться Нэнси Пэриш, глядя на разнообразный ассортимент еды и напитков в новом кафетерии полицейского управления: капуччино, кофе-латте, чай с мятой, йогуртовые десерты, фруктовые салаты, батончики-мюсли, круассаны, мини-бриоши…
«Мини-бриоши — подумать только! Не полицейская столовая, а настоящий ресторан. А куда подевался разбавленный кофе и пресловутые глазированные пончики?»
После целеустремленных поисков Пэриш наконец выбрала простую сдобную булочку, без всяких там пеканов и грецких орехов, и чашку черного кофе из хорошо прожаренных зерен, который выглядел так, словно был сварен несколько часов назад. Сойдет для начала.