Старая столица
Шрифт:
Игривая шутка гейши застала его врасплох, и он не сумел ею воспользоваться. Наверное, потому, что редко теперь развлекается с молоденькими женщинами.
А в этой двадцатилетней гейше есть какая-то изюминка, подумал Такитиро.
Вошла хозяйка. Она привела девочку в голубом кимоно.
— Вы хотели видеть ее. Не забывайте о нашем условии. Учтите, она еще малолетка.
Такитиро внимательно поглядел на девочку.
— Вы угостили меня сегодня чаем… — начал он.
— Да, — без особого смущения, как и положено девочке из чайного домика, ответила она. — Я подумала: ведь это тот самый господин — и позволила себе
— Вот оно что… Спасибо тебе… Ты, оказывается, меня не забыла?
— Нет, запомнила.
Вошла гейша.
— Господину Сада очень понравилась Тий-тян, — сказала ей хозяйка.
— Вот как? — Гейша поглядела на Такитиро. — У вас хороший вкус, господин Сада. Только придется три года подождать. К тому же на будущий год весной Тий-тян отправится в квартал Бонто.
— В Бонто? Это зачем?
— Учиться танцам. Девочка мечтает стать танцовщицей.
— Понимаю, но не лучше ли учиться танцам в Гионе?
— Дело в том, что в Бонто живет ее тетушка. Такитиро разглядывал девочку и думал: куда бы она ни пошла учиться, из нее обязательно выйдет первоклассная танцовщица.
Кооперация ткачей Нисидзина предприняла решительные, доселе неслыханные действия: предложила всем ткацким мастерским на восемь дней — с двенадцатого по девятнадцатое ноября — остановить станки. На деле работа была приостановлена только на шесть дней — двенадцатое и девятнадцатое падали на воскресенья.
Причины тут были разные, но в первую очередь — экономические. Возникло перепроизводство, на складах скопилось свыше ста тысяч тан [78] тканей. Надо было первым делом куда-то пристроить эти излишки и заключить новые сделки на более выгодных для ткачей условиях. Кроме того, последнее время возникли сложности с кредитами.
78
Тан — мера длины, равная 10,6 м.
С осени прошлого года по весну нынешнего одна за другой обанкротились многие оптовые фирмы, скупавшие ткани для кимоно, которые изготовлялись в Нисидзин.
Остановка на восемь дней ткацких станков означала сокращение производства на восемьдесят — девяносто тысяч тан. Тем не менее шаг этот принес в конце концов успех. Даже мелкие ткачи-надомники, которых особенно много в кварталах Кия и Еко, откликнулись на призыв кооперации.
Крошечные мастерские ютятся в тесных одноэтажных домишках, а если какие и в два этажа, то с очень низким потолком. Особенно жалкий вид у мастерских квартала Еко, откуда с утра до поздней ночи доносится шум ткацких станков — чаще не своих, а взятых в аренду.
Только тридцать ткачей просили разрешения не прекращать работу, поскольку это грозило их семьям голодом.
В мастерской Хидэо ткали исключительно пояса для кимоно. На высоких станках — такабата приходилось и днем работать при электрическом свете, хотя помещение мастерской было сравнительно светлое. Но жилая часть дома была убога, в кухне не хватало самой необходимой утвари. Трудно даже представить, где домочадцы отдыхают после работы, где они спят.
Хидэо был упорен в ткачестве, вкладывал в него душу, обладая при этом недюжинным талантом. Но не легко и не просто целыми днями просиживать на узкой доске за станком,
Тогда, на Празднике эпох, он глядел не столько на красочную процессию, сколько любовался зеленым нарядом сосен в просторном дворцовом саду, наверное, потому, что это отвлекало его от повседневной жизни. Трудно сказать, поняла ли его Наэко, — ведь она трудилась на природе, среди гор…
С того дня, как Наэко пришла на праздник в сотканном им поясе, Хидэо с еще большим рвением отдавался работе…
С тех пор как Рюсукэ пригласил Тиэко в ресторан «Дайити», она стала часто задумываться. Нельзя сказать, что она так уж страдала, но все же ее задумчивость была вызвана какими-то переживаниями. А в Киото уже полным ходом готовились к новогоднему празднику.
Погода стала переменчивой, как это бывает здесь с наступлением зимы. С ясного неба вдруг начинал сыпать мелкий дождик, и капли его сверкали в лучах солнца.
Дождь сменялся мокрым снегом, потом снова прояснялось… и следом небо опять заволакивало тучами.
Подготовка к встрече Нового года в Киото начинается с тринадцатого декабря. По давнишнему обычаю, все ходят друг к другу в гости и обмениваются подарками.
Обычай этот с особой тщательностью соблюдается в веселых кварталах Гион. Гейши и танцовщицы-майко отправляют слуг с круглыми рисовыми лепешками к хозяйкам чайных домиков, покровительством которых они пользовались в уходящем году, к учителям песен и танцев, к старшим гейшам. Затем гейши сами наносят визиты, поздравляют своих благодетелей с наступающим годом, желают здоровья и выражают надежду, что те и впредь не оставят их своим вниманием.
Красочное зрелище нарядно одетых гейш, наносящих визиты, в эти дни создает праздничную атмосферу в Гионе задолго до кануна Нового года.
Но в том районе, где жила семья Такитиро, праздничного настроения еще не чувствовалось.
После завтрака Тиэко поднялась к себе, чтобы заняться утренним туалетом, но руки ее не слушались. Она то и дело задумывалась о чем-то.
Слова Рюсукэ по-прежнему будоражили ее сердце. «Я был бы счастлив, если бы малютку Тиэко оставили у нашего дома», — сказал тогда он в ресторане, и смысл этих слов был слишком ясен.
Синъити дружил с Тиэко с детских лет. Эта дружба продолжалась и в школе. Тиэко знала: Синъити влюблен в нее, но она знала также, что он никогда не осмелится вести себя с нею, как его старший брат. Когда Рюсукэ заговаривал с Тиэко, у нее буквально останавливалось дыхание.
Она тщательно расчесала свои длинные волосы, откинула их на спину и сошла вниз.
Во время завтрака из деревни позвонила Наэко:
— Барышня, мне нужно с вами повидаться.
— Здравствуйте, Наэко, как приятно слышать ваш голос… Давайте встретимся завтра — вы сможете?
— Я готова в любое время…
— Приходите тогда к нам в лавку.
— Мне бы этого не хотелось.
— Я рассказала о вас матери, отец тоже знает.
— Но там, наверное, будут служащие.
— Хорошо, я приеду к вам, — сказала Тиэко после минутного раздумья.
— Я буду очень рада, хотя у нас уже холодно…
— Это ничего. Я так хочу полюбоваться криптомериями…
— Одевайтесь потеплее — может быть дождь. Правда, нетрудно развести костер, но все же… Я сейчас работаю у самой дороги и сразу увижу вас.