Старая столица
Шрифт:
– Но ведь он собирался его сделать для вас.
– Недавно он приходил показать мне рисунок, и я ему призналась, что он принял за меня мою сестру.
– Так и сказали?
– И попросила, чтобы он выткал пояс для вас.
– Для меня?!
– Но ведь он вам обещал?!
– Потому что принял меня за другую.
– Он сделает два: один для меня, другой – для вас. В знак того, что сестры нашли друг друга.
– Для меня…– повторила Наэко.
– Это обещание он дал в праздник Гион!– мягко сказала Тиэко.
Она ощутила, как напряглось и замерло тело
– Барышня,– решительно сказала Наэко,– знайте, что в трудную минуту я с радостью приду вам на помощь. Я готова сделать для вас все что угодно, если понадобится – умру за вас. Но не хочу брать то, что предназначено другому.
– И вы бы не приняли этот пояс, даже если бы я сама его вам подарила?
– …
– Считайте, что я попросила выткать пояс, чтобы подарить его вам.
– Но это не так! В тот праздничный вечер этот господин сказал, что хочет сделать пояс для Тиэко. Он влюблен в вас! Даже такая глупая девушка, как я, поняла это.
Тиэко смутилась.
– Вы наотрез отказываетесь? – спросила она.
– …
– Несмотря на то, что я попросила выткать пояс для своей сестры?
– Хорошо, я приму его, барышня,– помолчав, нерешительно сказала Наэко.– И простите меня за резкость.
– Он принесет его вам сюда. Вы у кого живете?
– Хозяина дома зовут господин Мурасэ… Наверное, это будет очень нарядный пояс. Только представится ли случай надеть его?
– Разве мы знаем, что нас ждет завтра?
– Это вы верно сказали,– кивнула головой Наэко,– но я не собираюсь менять свою жизнь… Все равно: если и не надену никогда, стану беречь его, как самое дорогое сокровище.
– В нашей лавке специально поясами не торгуют, а вот кимоно к поясу подобрать можно.
– …
– Отец странный человек. Последнее время он потерял интерес к торговле. Тем более что теперь в нашей лавке продаются не только хорошие вещи. Держат всякую всячину – все больше из шерсти и синтетического волокна.
Наэко поглядела на верхушки деревьев и встала.
– Еще немного капает, но я, кажется, вас слишком стеснила.
– Напротив, вы…
– А почему бы вам, барышня, не помочь отцу в лавке?
– Мне? —Тиэко вскинула на девушку удивленные глаза. Одежда на Наэко была совсем мокрая и прилипла к телу.
Наэко решила не провожать ее до остановки – не потому, что вымокла: она опасалась, как бы не заметили, что они друг на друга похожи.
Когда Тиэко вернулась домой, Сигэ стряпала полдник для работников лавки.
– Вот и я, матушка. Извините, что я так задержалась… А где отец?
– Он за занавеской – сидит за столом и о чем-то думает.– Сигэ подняла глаза на девушку.– Где ты была? Кимоно все мокрое и смялось. Пойди переоденься.
– Сейчас.– Тиэко поднялась наверх, не спеша переоделась и присела отдохнуть. Когда она снова спустилась вниз, Сигэ уже кончила кормить работников.
– Матушка,– сказала Тиэко, и голос ее дрогнул.– Мне надо кое о чем рассказать вам, вам одной…
– Хорошо, поднимемся к тебе. Тиэко замялась, не решаясь заговорить.
– Здесь тоже был ливень? – спросила она, пытаясь
– Ливень? Ливня не было, но ты ведь не о ливне хочешь мне рассказать.
– Матушка, я ездила в деревню на Северной горе. Там живет моя сестра – не знаю, младшая или старшая. Мы, оказывается, двойняшки. Я впервые встретилась с ней на празднике Гион. Она сказала, что наши родные отец и мать давно уже умерли.
Слова Тиэко были для Сигэ как гром среди ясного неба.
– Значит, она живет в деревне на Северной горе? – тихо переспросила она, глядя в глаза Тиэко.
– Да. Я больше не могу скрывать это от вас. Мы встречались дважды: на празднике Гион и сегодня.
– Чем она сейчас занимается?
– Работает на хозяина в деревне – шлифует бревна. Хорошая девушка. Я приглашала ее к нам, но она прийти отказалась.
– Так. – Сигэ помолчала.– Ты правильно поступила, что рассказала мне. Ну, а что ты сама об этом думаешь?
– Матушка, я ваша дочь и прошу вас по-прежнему считать меня своей дочерью,– горячо ответила Тиэко.
– Само собой, вот уже двадцать лет, как ты моя дочь.
– Матушка! – Тиэко всхлипнула и уткнулась лицом в колени Сигэ.
– Я заметила, что с самого праздника Гион ты то и дело о чем-то задумываешься. Хотела даже спросить: не влюбилась ли в кого?
– …
– Все же постарайся привести ее. Можно вечером, когда продавцы разойдутся.
Пряча лицо в коленях у матери, Тиэко помотала головой:
– Она не придет. Она называет меня барышней…
– Вот оно что.– Сигэ ласково погладила волосы Тиэко.– Скажи: она очень на тебя похожа?
В горшке из Тамбы послышалось пение сверчков.
ЗЕЛЕНЫЕ ВЕТВИ СОСНЫ
Такитиро узнал, что поблизости от храма Нандзэндзи продается подходящий дом, и предложил Сигэ и Тиэко осмотреть его. Заодно и совершить прогулку, насладиться бабьим летом.
– Хочешь купить? – спросила Сигэ.
– Сначала поглядеть надо,– сердито ответил Такитиро.– Мне нужен домик маленький и подешевле.– И добавил: – Даже если не купим, просто прогуляемся
– разве плохо?
– Конечно, хорошо…
Сигэ охватило беспокойство. Если они купят дом, придется каждый день ездить в лавку. Здесь, в Киото, уже многие оптовые торговцы из квартала Накагё живут в отдельных от своих лавок домах – так же, как и владельцы магазинов на Гиндзе и Нихонбаси в Токио. Впрочем, это бы еще ничего. Тем более что Такитиро пока может позволить себе приобрести дом, хотя последнее время дела в лавке идут неважно. А если он намерен купить дом, чтобы продать лавку и удалиться на покой? Ну что же, он, наверное, решил приобрести дом, пока еще есть свободные деньги. Но на что он тогда станет жить? Правда, Такитиро уже далеко за пятьдесят, и он вправе поступать так, как ему заблагорассудится. За лавку дадут немалую сумму, а все-таки грустно жить на одни проценты. Можно, конечно, найти верного человека, который с выгодой поместит вырученные за лавку деньги, но никто из знакомых не приходил Сигэ на память.