Старец Горы

Шведов Сергей Владимирович

– А деньги? А оружие? А укрепленные крепости? – вздыхал бек Омар, цедя из кубка вино, к слову, запрещенное пророком Мухаммедом для правоверных.

– Так ведь золото не дождь, оно не падает с неба, – наставительно заметил Андроник. – Зато смелый человек всегда обретет то, что ищет.

– Ты сомневаешься в моей смелости, армянин? – надменно вскинул голову Омар.

– Если бы сомневался, то не предлагал бы куш, которого тебе хватит не только на меч, достойный султана, но и на замок, где ты сможешь, наконец, найти приют.

– Что я должен сделать? – насторожился Омар.

– Сущие пустяки, помочь мне и моему другу добраться до Синопа.

– Твой друг – крестоносец, попавший к нам в плен, – догадался бек.

– Твоей сообразительности,

почтенный Омар, позавидовал бы сам халиф, узнай он о нашем договоре. Добрые люди готовы заплатить за франка большие деньги, и было бы глупо упускать такой шанс.

В общем-то, Омар догадывался, что хитрый армянин, принявший ислам, скорее всего, из выгоды, неспроста приехал в Багдад. Во всяком случае, не только для того, чтобы смущать умы эмиров сладкими посулами и подарками от византийского императора. Однако осуждать Андроника он не торопился. Наоборот считал его деятельность полезной. Война должна приносить прибыль. И если есть люди, готовые заплатить за своих близких хорошие деньги, то почему бы не воспользоваться их добротой.

– Речь идет о женщине или мужчине? – спросил Омар.

– О мужчине, – с готовностью отозвался Андроник. – Богатые родственники мечтают выкупить благородного шевалье на свободу.

– Тем лучше, – с облегчением вздохнул бек. – Мне не хотелось бы раньше времени ссориться с атабеком. Даншименд запретил возвращать знатных женщин франкам даже за выкуп, дабы они не рожали нам новых врагов. Он собирается раздать пленниц эмирам и бекам для поднятия боевого духа.

– Атабек готовиться к войне? – насторожился Андроник.

– Было бы глупо останавливаться на полдороге, и оставлять в руках франков Эдессу, Антиохию и Иерусалим, – пожал широкими плечами Омар. – Крестоносцев следует добить, пока они не оправились от поражения. Так думает халиф аль-Мустазхирь, так думает султан Мухаммад, так думает эмир Мосула, так думаю я.

– Разумное решение, – поддакнул Андроник. – Так я могу на тебя рассчитывать, почтенный Омар?

Бек бросил алчный взгляд на груду золотых монет, вываленных щедрым армянином на стол, икнул от удивления и качнул захмелевшей головой:

– Можешь, купец. Слово бека тверже стали.

Андроник всерьез опасался коварства эмира Гази. И хотя лохаг Талчи, которого рафик использовал в качестве посредника, заверил своего старого знакомого в честности Гюлюштекина, Андроник решил подстраховаться. Участие в сделке бека Омара являлось надежной гарантией того, что она пройдет без сучка, без задоринки. Эмир Гази человек разумный и осторожный, хорошо понимающий, что убийство убийству рознь. И если о скромном торговце Андронике никто даже не вспомнит, то исчезновение бека Омара, правой руки атабека Мосульского, вызовет в Багдаде большой переполох.

Омар слегка удивился, что ему и десяти гвардейцам предстоит сопровождать обоз с мылом, но Андроник его заверил, что товар, это всего лишь прикрытие, дабы отвести глаза городским стражникам, а мыло он прихватил с собой исключительно по причине его дешевизны. Ибо за дорогой товар с него и отступные сорвут соответствующие. Омара скупость армянина позабавила. Этот человек, еще вчера швырявший в бека пригоршни золота, ныне проявил вдруг скупость, обездолив тех самым стражников славного города Багдада. А ведь этим ребятам приходиться делиться не только с султаном, но и с халифом, не говоря уже о мелких начальниках, каждый день шарящих у них в мошне.

– Зачем же привлекать к себе внимание? – обиделся на бека Андроник. – Нам ведь придется выезжать за городские ворота да еще в вечернюю пору.

Бек Омар разбойников не боялся, десять гвардейцев, облаченных в кольчуги и панцири, способны напугать кого угодно. И вряд ли среди багдадских воров найдется хоть один отчаянный головорез, готовый померяться с ними силой. Что же касается стражников, то они не рискнут приблизиться к обозу, который сопровождает бек Омар, хорошо известный всему Багдаду.

Гази Гюлюштекин назначил Андронику встречу в загородной усадьбе богатого торговца из Сиваса. Место было удобное, как

нельзя более пригодное для тайных свиданий и взаимовыгодных сделок. К усадьбе вела дорога, вымощенная камнем, а потому можно было не беспокоиться по поводу сохранности телег, груженным тяжелым товаром. Речь, разумеется, шла не о мыле. Этот способ перевозки золота придумал протовестиарий Михаил, а Андроник лишь воспользовался его идеей. К слову, идеей весьма продуктивной, позволившей рафику без приключений добраться до Багдада с такой огромной суммой денег, о которой даже говорить вслух было страшно. Эмир Гази прекрасно понимал, насколько дорог Алексею Комнину сиятельный пленник. К тому же Гюлюштекин, продавая Боэмунда византийцам, рисковал вызвать гнев всего мусульманского мира, видевшего в графе Антиохийском едва ли не главного своего врага. А любой риск должен быть оплачен, и это понимал не только эмир Сиваса, но и басилевс, приказавший не жалеть средств на выкуп Боэмунда. Путь до усадьбы почтенного Низама был не близок, но Андроник очень надеялся добраться до условленного места еще до ночи. Ему смущали заросли по обочинам дороги, которые по мере наступления темноты казались все более густыми и опасными. Устроить здесь засаду, не составляло особого труда, однако Андроник надеялся, что Гюлюштекину хватит ума не доводить дело до кровавой свары, тем более что золото и без того само плыло ему в руки. Рафик едва не закричал от ужаса, когда вдруг увидел перед собой вынырнувшего из сумрака всадника. К счастью, он опознал Талчи по голосу и с облегчением отер рукавом холодный пот, выступивший на лбу.

– Эмир Гази ждет тебя, почтенный.

– Шевалье с ним? – спросил Андроник треснувшим от напряжения голосом.

– Да, – охотно подтвердил бывший лохаг.

Андроник верил Талчи почти как самому себе, этот человек много лет верой и правдой служил даису Кахини и, безусловно, заслуживал награды. Награда была обещана бывшему лохагу, а частично уже и выплачена звонкой монетой, так что на его честность и преданность вполне можно было положиться. В усадьбе гостей ждали. Во всяком случае, ее ворота были распахнуты настежь перед долгожданными гостями. Андроник не стал мешкать и первым въехал во двор, где его уже поджидал эмир Гази, в окружении десяти преданных людей, вооруженных до зубов и облаченных в кольчуги. Телеги въехали во двор, но коней возницы распрягать не стали. Гюлюштекин так же, впрочем, как и Андроник спешил завершить сделку как можно скорее.

– Золото в кувшинах, – прошептал на ухо эмиру рафик. – Можешь разбить один из них на выбор, но постарайся сделать это скрытно.

Эмир Гази, уже опознавший при свете факелов, бека Омара с готовностью кивнул головой. Впрочем, одним кувшином он не ограничился, нукеры, повинуясь его приказу, потащили под навес сразу три сосуда. Видимо, проверка кувшинов, проведенная под навесом, удовлетворила эмира, и он благосклонно кивнул головой почтенному Андронику.

Бек Омар слез с седла, чтобы размять затекшие ноги, суета вокруг телег его нисколько не волновала, зато он с интересом разглядывал чужую усадьбу и прикидывал в уме, сколько она стоит. Начальник гвардии атабека после сделки, заключенной с почтенным Андроником, ощутил себя богатым человеком и теперь размышлял, как с наибольшей для себя выгодой потратить полученные деньги. На выведенного из дома рослого мужчину он все-таки бросил взгляд и без труда опознал в нем франка по густой русой бороде и такого же цвета волосам. Руки у крестоносца были связаны, а почтенный Андроник почему-то не спешил освобождать выкупленного пленника от уз. Правда, он перебросился с шевалье несколькими словами на незнакомом языке. После чего франк, проявлявший некоторые признаки беспокойства, позволил усадить себя в седло. Эмир Гази кивнул Андронику головой и птицей взлетел на гнедого коня. Судя по всему, Гюлюштекин остался доволен совершенной сделкой и теперь спешил покинуть усадьбу гостеприимного Низама. Бек Омар так и не понял, зачем эмиру Гази понадобилось столько мыла, но вслух он задавать вопросы не стал и лишь проводил глазами удаляющийся обоз.