Старьевщица
Шрифт:
И Костя позволил себя уговорить.
Некоторое время ему казалось, что он ну просто сказочно разбогател. Таких денег и чтобы сразу у него никогда не бывало. Но, как известно, аппетит приходит во время еды. Очень скоро Костя понял, сколь ничтожно малы полученные им от Старьевщицы суммы. Особенно это было заметно, когда он общался с процветающим Дроном. Каждый раз после встречи с ним Константин возвращался домой удрученным. Быстрое и легкое богатство, которое обещала Старьевщица, неудержимо манило его. Но недаром Костя Панов с самого детства отличался, как птица Говорун из забавного мультика «Тайна третьей планеты», умом и сообразительностью. Помимо искусства, воспоминание о котором он продал,
— А ты и впрямь, оказывается, парень неглупый, — вскинула бровь Старьевщица. — Ну что ж, отвечу начистоту. Ты прав. Есть товар, который интересует меня не меньше, а даже больше, чем приятные воспоминания.
— И что же это? — нетерпеливо выдохнул Костя.
— А сам не догадываешься? — хохотнула она. — Я же Старьевщица! И, стало быть, этот товар — некие старые вещи. Но, конечно, не все подряд. Мне нужны только некоторые, особенные. И кое к каким из них ты имеешь самое прямое отношение.
Она проигнорировала Костин недоуменный взгляд и продолжила:
— Помнишь ли ты, как много лет назад вы с приятелем нашли на чердаке старого дома дубовый сундучок? — Костя кивнул. — То, что в нем лежало, вы сочли никому не нужным барахлом, хотели выкинуть. А меж тем мне бы очень хотелось приобрести те самые вещи.
— Погоди минуту! — Он напряг память. — Там вроде были часы. Да, старые часы. А еще — тетради. Тетради в коричневых обложках, кажется, какие-то дневники, детские дневники. И что-то еще. А, ну да! Кукла. Сломанная. С лицом из фарфора. И оно разбилось. Неужели тебе и впрямь интересен тот хлам? Черт, знать бы тогда… А теперь я и не соображу, куда мы могли все это подевать. Не исключено, что выкинули на помойку. Хотя нет, подожди, подожди, куклу Дрон отдал Катьке! Она еще показывала нам ее, когда отреставрировала — у нее, кстати, отлично получилось!
— Ладно, не мучайся, — с улыбкой остановила его Старьевщица. — Я лучше тебя знаю, где все эти вещи. И сумела найти и часы, и куклу, и сундучок, хотя он-то мне совершенно неважен. Из важного для меня остались лишь дневники, и я точно знаю, где они.
— Где же? — Костя почуял поживу.
— В старой квартире твоего друга Андрея Шелаева. На кухонной антресоли, в желтой картонной коробке из-под женских зимних сапог.
— Ничего себе! — присвистнул Костя. — Ты видишь сквозь стены? Слушай, если тебе доподлинно известно, где лежит то, что тебе нужно, почему бы тебе не пойти туда и не взять это?
— Нет, я не могу этого сделать, — серьезно отвечала Старьевщица. — По тем правилам, которые установлены не мной, эти вещи мне обязательно должны передать их новые хозяева, продать или подарить. Только так я могу стать их владелицей. Но взять их сама я не могу.
— Так попроси их у Дрона! — сгоряча брякнул Костя. И спохватился: упускать такую возможность?
Старьевщица рассмеялась:
— Как ты себе это представляешь? Твой друг — большой человек, бизнесмен, ходит и ездит с охраной, к нему так просто не подобраться. А если я и пробьюсь, вряд ли он будет рад, что кто-то что-то знает про вещи в его квартире.
— Да, ты права, — вынужден был признать Константин. — И, стало быть, ты хочешь, чтобы я раздобыл для тебя эти тетрадки?
— Хочу, —
Костя отбросил в сторону колебания. Что плохого в том, что он раздобудет то, что она просит? Андрей небось давным-давно и думать забыл про эти тетрадки.
Раздобыть дневники было проще простого, труднее было выторговать для себя цену. Торговаться пришлось долго. Он заломил десять миллионов долларов.
Старьевщица хохотнула ему в лицо:
— Ишь, куда ты хватил! Слишком хорошо жить будешь! Нет уж, мой дорогой, таких денег не дам.
— А за меньшие не уступлю, — попробовал упереться Костя.
— Не уступишь, не надо, — почти равнодушно сказала Старьевщица. — Время у меня есть. Подожду, когда дневники сменят владельца и куплю их у него. Ничего страшного для меня в этом нет. Я ждала очень долго, так что вполне могу еще подождать. Подумаешь, всего-то каких-нибудь несколько десятков лет.
И он вынужден был капитулировать: ситуацией, безусловно, владела она. Сговорились на ста тысячах долларов. Это было, конечно, гораздо лучше, чем совсем ничего, но все-таки слишком мало.
А позже случилась вся эта история с Андрюхой, с его банкротством — сначала резкое падение, потом столь же резкий, неправдоподобно быстрый взлет. И хотя Андрей ничем с ним не делился, Костя смекнул: без внешней силы тут не обошлось. Старьевщица! Наблюдая за Дроном, он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ужасался, видя, во что превращается его друг, как теряет вкус к жизни и меняется на глазах день ото дня. С другой стороны, сам тихо радовался, что избежал такой участи. И он видел, какие бешеные деньги заработал на торговле воспоминаниями Андрей, и просто не мог, как и всегда, ему не завидовать. В глубине души у него нет-нет да и мелькала скользкая такая мыслишка — а может, не так страшна деградация? Тем более что он, Константин, с его-то умом, оказавшись в подобной ситуации, наверняка сумел бы найти способ, как и деньгами разжиться, и сохранить возможность получать от них удовольствие.
Но смерть Андрея положила конец этим раздумьям, и Константин Панов испытал несказанное облегчение.
Ему казалось — все уже позади.
Эпилог
Хоронили Андрея Шелаева на престижном теперь Ваганьковском кладбище. И не где-то в глухом углу, в глубине аллей, где когда-то упокоилась его мать, а почти у самого входа, рядом с церковью, где находят свое последнее пристанище только или очень известные, или очень богатые люди — Андрей незадолго до смерти без особого труда сумел купить здесь себе хороший участок.
Похороны были мало сказать многолюдными — они стали информационным поводом для многих СМИ: не каждый день крупные фигуры бизнеса покидают сей бренный мир для вечной жизни. Но, несмотря на траурные одеяния, прощальные речи, море цветов и бесчисленные венки, действо непостижимым образом напоминало светскую тусовку. Женщины всех возрастов явились сюда продемонстрировать наряды черного цвета из последних коллекций. А мужчины не столько стояли со скорбными лицами и вздыхали о земной суете, сколько переглядывались, пожимали руки знакомым, о чем-то озабоченно переговаривались, будто присутствовали не на погребении, а на деловой встрече, куда прибыли с целью заключить важную сделку. Журналистов и прочих представителей СМИ, казалось, было едва ли не больше, чем провожающих яркого бизнесмена, работало несколько телекамер, там и сям взблескивали фотовспышки.