Stargate Commander: История "Рассвета"
Шрифт:
Оставалось порадоваться хорошей шумоизоляции кораблика. Чую, крики из транспортно-десантного отсека «прыгуна» переполошили бы весь лагерь.
С другой стороны, пусть кричит, если ей так нравится. Я не прикладывал к ней рук и не причинял боли. Если хочет – то пожалуйста.
Ночь обещала быть бурной и лишь набирала темп и скорость. С одной стороны, никто в здравом уме отказываться не станет. С другой – внутренняя кубатура «прыгуна» не предназначена, чтобы в ней устраивали спортзал с силовыми подходами. Очень скоро на борту станет нечем дышать. Придётся или запустить бортовую систему жизнеобеспечения
Сколько продолжалась вакханалия – сказать не могу. Помню лишь, что, вырубаясь от усталости, меня хватило, чтобы уложить вымотанную Аню на спальник и перед сном на несколько минут открыть аппарель «прыгуна», чтобы проветрить внутренний объём.
Лёг спать, прижав к себе партнёршу. Попутно отметил, что температура тела зашкаливает: обнимать молодую женщину приятно, безусловно, но на грани комфорта. Она буквально обжигала. Поначалу списал это на затяжной марафон, но приходится иногда пользоваться памятью, логикой и здравым смыслом: абстиненция как она есть в чистом виде. Если Аня нашла в себе силы заснуть (а её состояние не было отключкой в преддверии бреда), то ещё не всё так плохо. Утром сдам её Томке. Пусть посмотрит, что может сделать.
С этой мыслью заснул и я, уже на грани провала в забытье почувствовав, как Аня прижалась ко мне плотней.
27 февраля
Великая Стена Слоуна
«Рассвет»
Проснулся я оттого, что местное взошедшее солнце затопило объём «прыгуна». Сажая свой кораблик в последний раз, не учёл, что, возможно, в нём ночевать придётся. Сел на сравнительно открытой площадке и, как оказалось, аккурат носом на местный восток.
«Негодую, егда ярило лучи в очи барские пускает аж до пробуждения». (с)
Зато будильник не нужен. Солнце встало – за работу. И, как ни странно, такой способ пробуждения порой предпочтительней, чем зычный окрик дневального «Рота, подъём!» или надоедливый будильник, который постоянно переставляешь каждые пять минут «ещё на пять минут». Рекорд у меня был – три часа откладывания будильника. Так и не сумел себя заставить встать.
Рыкова ещё спала. Комфортным младенческим сном её дрёму назвать тяжело: видно, что человеку хреново. Ещё, небось, и кошмары мучают. Но тут уж я бессилен. Извините, настолько в медицине не подкован.
Тихо, стараясь не разбудить Аню, собрал свои вещи и оделся. Осторожно потянулся за оружием, поднял его на себя. Одеться без шума ещё возможно. Натягивать бронежилет и разгрузку – не в моём случае. Потому накрыл обнажённую партнёршу сброшенным во сне спальником, взял в руки всё, что необходимо и аккуратно покинул «прыгун», уходя, закрыв за собой аппарель.
Уже на улице (утро выдалось достаточно свежим, но не холодным) накинул на себя бронежилет, остальной шмурдяк, повесил за ремень оружие и двинул в сторону котлов, где наши кашевары готовили в общей кухне. Распорядок дня есть распорядок дня, и, между делом говоря, утром всё равно общий расход дежурных сил (завтрак). Но у меня, видите ли, внеочередная задача, далеко не первая и, чую, не последняя на этой планете. Если такие бойцы, как я, нагруженные сверх
Как выяснилось, таким образом поступил не я один.
В месте, где расположили нашу полевую кухню, встретил нашего медика Томку Беляеву, электрика Акихиро Максимыча и дежурного по кухне, бойца с погонами лейтенанта, на груди которого красовалась нашивка с инициалами «Херанукин И.И.». Оный Херанукин накладывал ранним пташкам по плашкам свежеразогретую пищу (вчерашнюю, правда, но мы не в ресторане).
Томка первая заметила моё появление и махнула мне рукой.
– Тоже не спишь? – поздоровалась она. – Максимыч мне всё уже рассказал.
Я скосился на «Ёкая». Тот ответил коротким, едва заметным поклоном в знак приветствия.
– Полковник Мигунов довёл мне расклад по плану Земли, – пояснил электрик. – Велел мне позавтракать на рассвете и отправляться с тобой к люсианским вратам. Убедиться, что там вообще можно принять груз и подумать, что можно сделать, если встретим какие-то препоны.
Говорю же, нормально обрусевший японец на нашей мове зачехляет. Поднаторел, видать, пока у нас в учебке тусовался…
– Я понял, – кивнул ему. – Помощь и впрямь не помешала бы.
Мне нет нужды спрашивать, зачем Палыч послал в усиление «Ёкая». Мы идём доразведывать повреждённую технику гоа`улдов (которую сами же и подбили, но это незначительные на фоне общей картины мелочи). Я – техник, но по системам Древних. Допустим, что гоа`улды в своё время скоммуниздили их достижения и присвоили себе, выдавая за свои. Значит, в технике змеёнышей я тоже кое-что секу. Да и опыт работы на Даккаре кое-что мне дал в плане знаний. «Ёкай» тоже был там, и тоже активно работал по трофейным кораблям джаффа. Значит, у него тоже есть навыки и компетенция, чтобы быть полезным в этом рейде. Как минимум, он не должен убить нас, с дури воткнув не тот управляющий кристалл не в то гнездо.
Херанукин отпустил порции Томке и Максимычу, подал тарелку и мне.
– У тебя как с нагрузкой? – спросил я Беляеву. – Пациенты напрягают?
Подруга детства пожала плечами.
– Не очень. В основном, «лёгкие» кончились. Остались лежать кто потяжелее. Сейчас если и обращаются, то с какими-то производственными травмами. Потянул, растянул, порвал, порезал…
– Как освободишься – найди Рыкову, пожалуйста.
Томка нахмурилась.
– А что с ней? Анне Николаевне нехорошо?
– Мягко сказано.
Максимыч пояснил медику:
– Внешне состояние доктора Рыковой схоже с тяжёлой формой лихорадки или синдромом отмены. Вчера её сильно лихорадило.
Электрик – не дебил. Если «Ёкай» хоть немного «в теме», то «кассу» распознал, как и я. Но в присутствии Херанукина тактично умолчал о деталях, познать которые Томка сможет уже сама. Так сказать, на опыте.
– А где она? – поинтересовалась Беляева.
– В моём «прыгуне», – я указал на стоянку корабликов. – Ночевала со мной.