Старик Хоттабыч
Шрифт:
– Ого! – сказал Женька и подмигнул своим приятелям. – Старик дорвался-таки до эскимо.
В какие-нибудь пять минут Хоттабыч уничтожил все сорок три порции. Он ел эскимо, как огурцы, сразу откусывая большие куски и смачно похрустывая. Последний кусок он проглотил как раз в тот момент, когда в цирке снова зажглись все огни и шпрехшталмейстер, выйдя на середину арены, торжественно провозгласил:
– Мировой… комбинированный… аттракцион – китайский артист Мей Ланьчжи!
Все в цирке зааплодировали, оркестр заиграл туш, и на арену, улыбаясь и раскланиваясь во все стороны, вышел немолодой
Пока его ассистенты раскладывали на маленьком столике все, что было необходимо для первого фокуса, он продолжал раскланиваться и улыбаться. При улыбке у него ярко поблескивал во рту золотой зуб.
– Замечательно! – прошептал завистливо Хоттабыч.
– Что замечательно? – спросил Волька, энергично хлопая в ладоши.
– Замечательно, когда у человека растут золотые зубы.
– Ты думаешь? – рассеянно спросил Волька, внимательно следя за начав П1имся номером.
– Я убежден в этом, – ответил Хоттабыч. – Это очень красиво и богато.
Мей Ланьчжи кончил свой первый номер.
– Ну как, знаменито? – спросил Волька у Сережи таким тоном, как будто это он сам проделал фокус.
– Спрашивает! – восторженно ответил Сережа, и Волька тут же громко вскрикнул от удивления: у Сережи оказался полный рот золотых зубов.
– Ой, Волька, что я тебе скажу, – прошептал в то же время Сережа, – ты только не пугайся: у тебя все зубы стали золотые!
– Ребята, не трепитесь и не мешайте смотреть, – повернулся к ним Женя Богорад, и приятели увидели, что и у него во рту блестели тридцать два золотых зуба.
– Это, наверное, работа Хоттабыча, – сказал с тоской Волька.
И действительно, старик, прислушивавшийся к разговору приятелей, утвердительно кивнул головой и простодушно улыбнулся, открыв при этом, в свою очередь, два ряда крупных ровных золотых зубов.
– Даже у Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – не было во рту такой роскоши, – хвастливо сказал он. – Только не благодарите меня. Я уверяю вас, вы достойны этого небольшого сюрприза с моей стороны.
– Да мы тебя и не благодарим, – сердито возразил ему Женя, но Волька, испугавшись, как бы старик не разгневался, дернул Женю за руку.
– Понимаешь ли, Хоттабыч, – начал он дипломатично, – это слишком будет бросаться в глаза, если сразу у всех нас четверых, сидящих рядом, все зубы окажутся золотыми. На нас будут смотреть, и мы будем очень стесняться.
– И не подумаю стесняться, – сказал Хоттабыч.
– Да, но вот нам все-таки будет как-то не по себе…
– Ну и что же? – спросил нетерпеливо Хоттабыч.
– Так вот мы все тебя просим, чтобы до тех пор, пока мы не вернемся домой, у нас были во рту обычные костяные зубы.
– Восхищаюсь вашей скромностью, о юные мои друзья, – сказал немного обиженно старик, и ребята с облегчением почувствовали, что зубы в них во рту потеряли свой металлический привкус и обрели прежний вид.
– А когда вернемся домой, они снова станут золотыми? – с беспокойством спросил Женя, но Волька раздраженно ответил:
– Ладно, потом увидим! Может, старик про них позабудет.
И он с увлечением принялся смотреть на головокружительные фокусы Мей Ланьчжи и хлопать вместе со всеми
Только один человек сердито, не выказывая никаких признаков одобрения, смотрел на фокусника. Это был Хоттабыч.
Ему было очень обидно, что фокуснику хлопали по всякому пустяковому поводу, а он, проделавший со времени освобождения из бутылки столько чудес, ни разу не услышал не только аплодисментов, но ни одного искреннего слова одобрения.
Поэтому, когда снова раздались аплодисменты и китаец, перед тем как перейти к следующему номеру, начал раскланиваться во все стороны, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб огорченно крякнул и, невзирая на протесты зрителей, полез через их головы на арену.
Одобрительный ропот пошел по всему цирку, а какой-то солидный гражданин громким шепотом сказал своей соседке:
– Я тебе говорил, милочка, что этот старик – Рыжий. Это, вероятно, очень опытный клоун. Смотри, как он себя потешно держит. Они нарочно сначала сидят среди публики…
К счастью для говорившего, Хоттабыч ничего не слышал, целиком поглощенный своими наблюдениями за Мей Ланьчжи. Тот как раз в это время начал самый эффектный из своих номеров.
Прежде всего знаменитый фокусник зажег несколько очень длинных разноцветных лент и запихал их в горящем виде себе в рот. Потом он взял в руки большую, яркую раскрашенную миску с каким-то веществом, похожим на очень мелкие древесные опилки. До отказа набив себе рот этими опилками, Мей Ланьчжи стал быстро размахивать перед собой красивым большим веером. Сначала опилки во рту затлели, потом появился небольшой дымок, и наконец, когда в цирке, по заранее разработанному плану, погасили электричество, все увидели, как в темноте изо рта знаменитого фокусника посыпались тысячи искр и даже показалось небольшое пламя.
Казалось, что цирк обрушился от взрыва аплодисментов. И тогда среди бури рукоплесканий и криков «браво» раздался вдруг возмущенный голос старика Хоттабыча.
– Вас обманывают! – орал он надрываясь. – Вас нагло обманывает этот старый бездельник! Это никакие не чудеса! Это – обыкновенная ловкость рук!
– Вот это Рыжий! – восхищенно воскликнул кто-то из публики. – За-ме-чатель-но! Рыжий! Браво, Рыжий! – закричал он, и все зрители, кроме Вольки и обоих его друзей, дружно зааплодировали Хоттабычу.
Старик не понимал, о каком «Рыжем» они кричат, и, терпеливо переждав, когда кончатся вызванные его появлением рукоплескания, иронически продолжал:
– Разве это чудеса?! Ха-ха!
Он отодвинул оторопевшего фокусника в сторону и для начала изверг из своего рта один за другим пятнадцать огромных разноцветных языков пламени, да таких, что по цирку сразу пронесся явственный запах серы.
С улыбкой выслушав аплодисменты, Хоттабыч схватил Мей Ланьчжи за шиворот и меньше чем в одну минуту превратил его последовательно в кролика, осла, носорога и в бочку с водой.