Старик с обочины
Шрифт:
Второе дело – нелюди, мутанты. Их тут, прости господи, до хрена. Описывать бесполезно, потому как всё время новые изобретаются. Тоже постепенно сообразишь, что к чему. Совет: смотреть на них, пуще всего на амазонок, не к ночи будь помянуты, нужно всегда только через прицел, да и то не больше секунды, пока курок не спустил. Но у нас на «курорте» тихо – ни опасных зверей, ни нелюдей пока – тьфу-тьфу! – не наблюдалось. То, что тебя мозгоед пытался пощупать – исключение. Да, к слову, по поводу мозгоедов (их ещё гипнотизёрами называют) – отдельная история. Допустим, отстрелялся ты по шороху – падай сразу же, в ту же секунду! Хоть на спину, хоть на бок. Мозгоед цепляет, только если видит тебя – сосредоточиться ему нужно, что ли, сволочу. Пока загораешь в тенёчке, слушай в оба уха – шуршит ли, идёт ли какая дрянь к тебе. Можно тихонько магазин перещёлкнуть, да и гранаты тоже нелишне приготовить… В общем, если тихо всё, считаешь до трёх и… И чешешь со всех ног куда подальше!
Третья статья – мы, то есть человеки. Запоминай, Старичок- новичок, здешние законы. Их немного. За нарушение штрафы и условные сроки не предусмотрены. Пуля в затылок – самое лёгкое наказание. Закон номер раз: никакого
И ещё. Можешь считать это здешним суеверием, посмеиваться над ним, дело твоё, но нарушать не надо. В Зоне не выражаются. Многие считают, что Зона вообще живая и не любит грязных слов. Вот, под Красным, к примеру, вообще фанатики живут, те даже Матушке-Зоне молятся… Так что ты, Старик, язык прикусывай. За матерщину, правда, не убивают, нет такого закона, но и на уважение не надейся».
Что ещё я узнал? А, вот… В Зоне есть свои, не подверженные инфляции деньги – патроны. На стене избы, где живёт Боров приколочено выполненное не без своеобразного юмора объявление. Крупными кривыми буквами на фанерке выведено: «Exchange. Обмен валюты. Курс на сегодня». И ниже – таблица обмена. Как я понял, пистолетные патроны тут самые дешёвые. Оно и понятно… Пять пистолетных патронов по курсу идут за один стандартный патрон с оболочечной пулей для автоматов. Патрон с бронебойной пулей для штурмовых винтовок стоит дороже. Ценится также унитарный натовский патрон, широко известный под бельгийским индексом SS109. Ну, и так далее. В общем, целая система. Не совсем ясно, правда, неужели в обмен на «штуки» из-за стены им выдают так много боеприпасов? Что там говорил Мохнатый? «Штуки» – вот основа всего. За всякие непонятные игрушки из Зоны многие снаружи готовы отвалить целое состояние. А мы за них получаем еду, снаряжение, лекарства, боеприпасы. «Штуки» ценнее золота, бриллиантов и всяких там кобальтов с радиями. Почему? Да потому, что ни одна драгоценность в мире не обладает такими сверхъестественными возможностями и не делится ими со своим хозяином. Только прикинь, Старик: вешаешь ты, скажем, себе на пояс непонятную фигню – и пули начинают обходить тебя стороной! Что ещё? Ну, всякую мелочь можно часто встретить даже здесь, под боком. А вот за ценными экземплярами ходят аж до Марьино». По-видимому, Мохнатый – не без образования, изъясняется довольно складно, надо бы потом с ним подробнее побеседовать.
Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Черново, «Курорт новоселов» 22 часа 30 минут 30 июля 2007 г.
Если рассматривать Зону снаружи в бинокль, небо кажется совершенно ничем не примечательным. Ну, разве что сильная дымка, переходящая в туманную пелену, мешает рассмотреть далеко расположенные объекты. Изнутри же небо смотрится совершенно иначе: стойкий золотисто-оранжевый оттенок, легкие светящиеся облачка. Красиво, ничего не скажешь, только цвета какие-то… тревожные, что ли…
Темнеет здесь тоже не так, как за стеной. Небо побурело, исчез рассеянный свет, потом как-то разом навалилась темнота, но тут же отступила под натиском полной луны.
Жители «курорта новосёлов» привычно устраивались на ночлег на чердаках изб, втаскивая наверх лестницы. Это были самые надёжные спальные помещения, комнаты внизу служили рабочими помещениями и кладовыми. Конечно, идеальным вариантом было бы поселиться в стальных резервуарах из-под горючего. За ручьем, не доходя до железнодорожной насыпи как раз находится пара. «Эх, перетащить бы их в Черново к столярке, -вздыхал Солома, -да как с такой тяжестью справиться? А было бы здорово! Запаха давным-давно в них нет, толстые стенки защитили бы от любого монстра. Говорят, что в баках приспособились ночевать добытчики, устроив там перевалочный пункт. Что ж, пусть хоть им послужат».
Старику отвели место в четвертом доме. Он получил полосатый матрац, один из восьми, застеленных серым брезентом и поверх него заправленных старыми одеялами с линялой чернильной надписью по краю «войск. часть. 20222». На соседних матрацах устраивались при свете фонариков охранник Мохнатый, фермер Редька, рабочий Глюк и Хоботяра – захожий добытчик с солидным по здешним меркам трёхлетним стажем.
– Комбинезон всегда клади рядом.
– сонно учил Старика Хоботяра.
– Оружие ставь на предохранитель от греха подальше, но тоже пусть лежит так, чтобы схватить можно было. У Вас тут на «курорте» спокойно, но всё, знаешь, до поры до времени… А вот подштанники с рубахой скидывать не надо. Матерь божья коровка, как там тебя… а, ну да, Старик… причем тут блохи?! Нету их тут, они в Зоне не выживают! Не в этом дело. Здесь, знаешь, не армия, тут при случае не за сорок пять, а за пять секунд на ногах надо быть. Поэтому своё клади с собой… Всё, гасите люстры, мужики, вырубаться пора. Я хоть отдохну у вас по-человечески. Знаете, чего скажу? В этой части Зоны хоть спать можно… А то вот ходил я раз со Стрелком к Околице и дальше к Красново так – уууу! Там у народа такие кошмары случаются, что, бывает, и не просыпаются с утра… от разрыва сердца, например… Кто тихо в уме двигается, а у кого буйно крышу рвёт. Конкретно!
Все, исключая Старика, уснули быстро. Он некоторое время лежал на спине, глядя на звёзды в светлом проёме чердачной двери. Раза два неподалёку прошел патруль охранников. Со стороны контрольно-пропускного пункта из громкоговорителей едва слышно доносилась какая-то эстрадная песенка.
Всё, ознакомительный день, великодушно подаренный мне, прошёл. Завтра предстоит включаться в жизнь Зоны, чем-то заниматься. Как там в стишке: «Быстро капают года, стукнуло семнадцать – дорогие господа, кому ж мне отдаться?» «Все работы хороши»… мда-а… «выбирай на вкус»…
Так какие же здесь работы?
Фермеры. Очень уважаемые в Зоне люди, не покидающие «курорта». Занимаются тем, что условно можно назвать земледелием. Условно, потому что выращивают с точки зрения человека, живущего вне Зоны, черт знает что. Например, картофель. Парню по прозвищу Тихоня поручили почистить картошки. Он скрылся в погребе, потом показались его руки, поднимающие к окошечку и выкатывающие через него что-то похожее на помятые пушечные ядра или плохо надутые черные футбольные мячи. Это и есть знаменитый картофель Зоны, рассыпчатый и вкусный. Здесь ходит поговорка: «Хороша наша картошка: одна-две – и ведёрко. Три-четыре съел – и сыт». Корнеплод, к слову пытались выращивать там, снаружи. Тщетно, гигантские картофелины решительно отказываются размножаться вне Зоны и, будучи посаженными, просто сгнивают. А здесь растут вовсю и являются главной пищей. Помидоры считаются нерентабельным деликатесом, поскольку ботва – выше роста человека, а ягоды – не крупнее наперстка. Бобовые, особенно фасоль, за полвека умудрились внешне не измениться, зато мутировали в сторону ускорения роста и дают на здешних грядках по четыре отличных урожая в год. А вот зерновые совершенно одичали и превратились в совершенно несъедобную траву. Так что с хлебом в Зоне совсем никак. На грядках мне удалось также рассмотреть другую зелень, когда вполне узнаваемую, когда – с большим трудом. Пятнадцать черновских фермеров не знают выходных и отпусков, обливаясь потом, днюют и ночуют на огородах, но считаются наиболее устойчивым населением «курорта». Две трети урожая они сдают в виде своеобразного продналога в общественные закрома – надо же питать охранников, задаром кормить новичков весь первый день их пребывания на «курорте». Оставшуюся треть фермеры вправе потребить сами, или обменять. Как правило, продукты променивают у добытчиков на «штуки», а уже за «штуки» из-за стены получают потребные им вещи. Понятно, что фермером мне не стать ни при каких обстоятельствах. В уникально спокойном оазисе Черново для этого занятия нет места. Причём не просто нет, а абсолютно, совершенно, полностью отсутствует. Все мало-мальски пригодные клочки земли (бывшие приусадебные участки у изб) заняты грядками. Даже по обе стороны «Большого Проспекта» тянутся зеленые полосы топинамбура.
Охотники. Хотя называются так, однако правильнее было бы именовать их всё же собирателями и охотниками. Люди вольные, бродячие, в Черново долго не задерживаются. Да и вообще… не задерживаются… Срок жизни охотников недолог. В постели никто из них еще не помирал, просто-напросто не возвращаются из захода. Останков их не находят и не кремируют, о «погребении» заботится зверьё. Налогов охотники не платят, но богатыми не слывут. Их положение во многом зависит от случая. Нашел грибной пятачок, не разорённый кабанами, сгребай в полиэтиленовый мешок с трёх квадратных метров три пуда вкуснейшей и сытнейшей еды, тащи шевелящийся тюк на «курорт», сбывай Борову. Завалил дичь – волоки тушу туда же. Но вполне может быть и так, что за два-три дня ничего не подвернётся, вот в ливень, скажем, не разгуляешься. Тогда, если ты нерасчетлив и не припас в тайнике патронов про чёрный день, клади зубы на полку. А может статься и так, что ты охотишься, а на тебя в свою очередь объявил охотничий сезон голодный суперкот. Из охотников некто Дробовик прославился тем, что за два года сумел продать за стену несколько чучел добытых им мутантов. Пожалуй, охотником мне тоже не сделаться. Не по возрасту, не по силам, да и не по желанию. К тому же выходить за пределы «курорта» с пистолетом… Его и за оружие-то здесь не считают.
Охранники. На «курорте» их двадцать два. На первый взгляд кажется, что эти сытые плечистые здоровяки – полные бездельники и хорошо устроились в жизни. Но впечатление обманчиво. Двое с биноклями и снайперскими винтовками торчат на верхушке кирпичной трубы столярного цеха. Еще четыре пары с автоматами наперевес постоянно патрулируют по берегу реки и ручья. Один дежурит в избе на окраине. Вторая половина отдыхает, чтобы потом сменить дежурных. Довольно утомительное занятие. И опасное, к тому же. Свою картошку они едят не за просто так, приходится порой оплачивать её собственной кровью. Если стая из полутора десятков кабанов ринется через ручей на картофельные гряды, мало не покажется. Толстые плетни задержат стокилограммовые живые тараны на считанные секунды, за каковые мгновения охране надо положить всех секачей. В охранники мне попасть по тем же очевидным причинам, что и в охотники. Да и лет пятнадцать назад. В лучшую пору, тоже среди них не очутился бы: до супермена не дотягиваю, самообольщаться не надо.