Старинные рассказы. Собрание сочинений. Том 2
Шрифт:
Тянут занавес детские руки, а как оттянули — выглядывают по краям сопливые мордочки. Их роль невелика, но очень уж занятна.
Васютка Хромина и Донька Зюрина в дешевых костюмах из китайки и коломянки, но девушки — ах, как хороши! Платья закрытые, ножки до самой бабки завешены красными шароварами, на головах чалмы с петушиными перьями. Легкость движений неописуемая; танцуя, смотрят на барина, сидящего в первом ряду, был бы он доволен. Потому что ежели барин не будет доволен, то может и выпороть. Васька Антонов — главный актер, он и есть — Благодетельный алжирец, морда вымазана углем, сапоги под красный сафьян, и скачет Васька поистине превосходно. Самый танец означает, что в замке Бей на берегу Средиземного моря все в порядке и народ благоденствует; а ежели на декорации изображен пожар и сраженье — это относится к дальнейшему, а пока не считается.
Танцуют долго, Васька-алжирец
И тут из правой кулисы появляется чудо-балерина, вся в белом и простоволосая, только с венком живых цветов, — Аниска Картавая, главная солистка барина Алексея Денисовича. Аниска легка, как пух, обучалась в Москве у лучшего учителя, и не только на сцене, айв любом зале не уступит никакой светской барышне — и в менуэте, и в контратанце, и даже в верхнем танце (придворном). Аниска и читает, и пишет, и отменно говорит по-французски, и хорошо играет на клавикордах, чем могут похвастаться немногие помещичьи дочки. Аниска знает и любит хорошие стихи и уже не плачет над «Бедной Лизой», как эти глупенькие провинциальные девицы. Но она остается Аниской Картавой, рабыней помещика Юрасовского.
Влетают на сцену разбойники Средиземного моря, па-де-катр, состоящий из Родина Фильки, Зюрина Захарки и Демина Ваньки, а четвертым танцует с ними тот же Васька Антонов, и тут они сражаются, причем на помощь Ваське прилетают еще Сидорка Петров и Хромин Карпушка, парень-красавец, но сейчас чумазый, как и все, мужчина. Побивши разбойников и освободив из их плена Аниску, Васютку и Доньку, зачали вместе и ними вершить прыжки и антраша самые изумительные, а в заключение Аниска застыла в середке, две девушки у ей за плечами, мужчины в окружении, а Благодетельный алжирец всех впереди на корточках, руки к небу воздевши. И тут скрипка перестала играть сочинения господина Шольца, а почтенная публика захлопала в ладоши.
В перерыве господа промеж собой вспоминали разные театры, кто что видал и где. Одни хвалили бывший еще при Екатерине «Воксал барона Вонжура» в Санкт-Петербурге, на Мойке, другим больше был памятен московский «Воксал Медокса», а из нынешних — «Плезир» и «Альгамбра». Хороша была пиеса «Олинька, или Первоначальная любовь» [230] , неплоха и опера «Ям и посиделки», а всего чувствительнее и страшнее трагедия Шекспирова «Леар». В первые годы после Отечественной войны ставили освободительные трагедии исторического характера, в которых русские витязи начисто изничтожали скуластых татар. И как выступит актер и объявит зычным голосом: «Разбитый хан бежит, Россия освобождена!» — так весь театр задрожит от криков и рукоплесканий. Вот были времена! Такие времена, что даже один перчаточник просил разрешения нарисовать на вывеске перчатку с указующим пальцем и надписью: «Рука Всевышнего Отечество Спасла».
230
«Олинька, или Первоначальная любовь» — пьеса со стихами А. М. Белосельского-Белозерского, опубликованная в 1796 г. в селе Ясном. Была поставлена в крепостном театре А. А. Столыпина.
Упоительное забвение зрителей прервал опять говорун Афонька Матвеев (он же и афиши всегда писал) новым заявлением:
— Почтенные господа, за сим следует препотешной разнохарактерной комической пантомимной дивертисман с принадлежащими к оному разными танцами, ариями, мазуркою, русскими, тирольскими, камаринскими, литовскими, казацкими и жидовскими под названием: «Ярманка в Бердичеве, или Завербованный жид». Отдай ребята, занавес!
Над ярманкой гости изволили вдоволь нахохотаться, и песни прослушали, и танцы посмотрели с немалым восхищением. Толпа крестьян за веревкой тоже развеселилась и, господ не стесняясь, делала вслух замечания, так что барин Петр Денисович погрозил туда кулаком. И как этот номер кончился, побежал Петр Денисович за кулисы убедиться, что его главный актер-одиночка, великий шпрингер и позитурный мастер, не пьян и к представлению вполне готов.
Отвели занавес, и предстал перед всеми Тришка Барков в балахоне со звездами и в высокой шляпе конусом, как бы маг и волшебник. А возле стоял стол с дудками, тарелками, палками, паклей и прочим нужным Тришке добром.
Первым делом Тришка Барков закричал в дудку уткой, а потом на той же дудке сыграл очень чувствительную музыку, а бросив дудку, пустым ртом засвистал,
Теперь пришла очередь барышне Александре Денисовне похвастать своим хором. Всегда хорошо пели на Руси, а обучи простого крестьянина — он запоет еще отличнее. Пели песни сначала духовные, потом партикулярные. И было всем то радостно, то грустно, кто и слезу пустил, а иные не удержались — подпевали с мест и притоптывали ножкой тем песням в лад. Дунька Хрустова была запевалой, а из мужчин Климка Пустяков — всем голосам голос. Оба учились у известных итальянских учителей, и многие помещики приторговывали их у барышни Юрасовской, давая в обмен и племенных быков, и свору легавых, и заграничный орган с десятью музыкальными пиесами, — не продала!
Солнце село, зажглись по аллеям смоляные шесты, а на ужинных столах дворовые лакеи наставили сальных свечей в высоких подсвечниках под стеклянным колпаком; да еще много было свечей понавешено в цветных китайских фонарях над столами и на ближних деревьях аллеи. Умели принять гостей помещики Юрасовские! А вино разносили и наливали актеры в тех же костюмах, как играли и танцевали танцы. Было приказано первой балерине Аниске Картавой потчевать стариков и важных барынь, говоря с ними непременно по-французски и речью изысканной. На Аниску заглядывались мужчины и пытались заговаривать, а то и щипнуть, — но барин Алексей Денисович смотрел строго и тотчас ее отзывал.
Изо всех крепостных актеров драли за сегодняшнее только одного Захарку Зюрина, да и то на другой день: за то, что Захарка, делая антраша в балете па-де-катре, ногой промахнулся и припал на руку, чего по ходу танца не полагалось. Драли на конюшне розгой, не лихо и не спеша. Барин же, на Захарку рассердившись, при той экзекуции даже и не присутствовал, будучи мягкого и чувствительного сложения.
К ночи которые гости разъехались, а которые остались ночевать. Актеров же и актерок заперли, как полагается, в двух обширных избах, мужской и женской, и приставили от барина верный караул, чтобы из избы в избу никому не было ходу. Главное — баловства не было бы! А как умели держать в те поры лицедеев в полной строгости, то и театр российский стоял высоко, а с годами подымался все выше, и вот теперь выше нашего театру нет ни в Европе, ни в Америке, о чем всякому известно, а хвастать нам не пристало.
ЗАДУМЧИВЫЙ ЧИНОВНИК
В феврале 1829 года Петербург был взволнован слухом о покушении на взрыв Сената. По высочайшему приказу было произведено строжайшее следствие. Дело оказалось вздорным и пустяковым, ни в чьей памяти не осталось, и только спустя сорок лет один исторический журнал напечатал на двух страничках резолюцию по этому делу уголовной палаты и Сената.
В те времена придавали значение событиям и их последствиям, а душа человеческая не изучалась и оставалась в тени. Мы — психологи и мимо человека не проходим. Покорная приказу нашего творческого воображения — да явится пред нами из времен занятная фигура российского Герострата! [231]
231
Герострат — грек из города Эфеса в Малой Азии, в 356 г. до н. э. сжег храм Артемиды Эфесской, чтобы обессмертить свое имя. В переносном смысле употребляется для обозначения честолюбцев, добивающихся славы любой ценой.