Starkoporn
Шрифт:
– Спи!
– заявляет Петир решительно и снова отворачивается. А Джон снова его обнимает.
Остаток ночи лорд Петир видит сны более приятные. Опять тёплые губы леди Сансы целуют его, её маленькие нежные ручки ласкают его тело, поглаживают между ног… Она даже заходит так далеко, что опускается перед ним и целует его туда, где пульсирует, разгораясь, его похоть. Он чувствует её влажный язычок. Желание захлестывает его, бьется бешено в крови, рвется наружу. Он едва сдерживается, чтобы не открыть ей рот и не войти в неё с силой. Но она догадывается сама. Обхватывает его плоть горячими влажными губами так плотно, о боги, так горячо… Он стонет…
И открывает глаза. Выясняется, что стонет он не один. И рот вокруг его члена самый настоящий.
– Неведомый… тебя возьми, Сноу!
– говорит он задыхаясь, - Ты маленький… негодный извращенец… Не останавливайся, мальчик! Ох! Сильнее… Я убью тебя… за то, что посмел… влезть мне в штаны… без спросу. Потом… Позже… Да, так… Языком, мой милый, вот так… Ты, кажется,… научился? Быстрее… Сильнее, милый… О боги! Продолжай, мой мальчик, ещё…
Больше он говорить не может. Дальше он только мычит и стонет. Вцепляется мальчишке в волосы и трахает его так сильно, что тот зубами бьется ему в пах. Немного боли, совсем чуть-чуть, только придают остроты ощущениям.
«Санса…» - произносит ли он это мысленно или кричит вслух, не имеет значения… Слово взрывается внутри него, выплескиваясь горячей лавой, затопляя, выжигая все его мысли и чувства, оставляя только чистое наслаждение. «Санса.»
Наслаждение настолько острое, что его ослепляет на добрую минуту. И пока он беспомощно ловит воздух открытым ртом и пытается унять всё ещё бьющую его дрожь, губы касаются его губ, трогают нежно. Прежде чем он может увернуться или оттолкнуть Джона, тот выдыхает шепотом:
– Это не я тебя целую. Это она. Ты ведь её представлял сейчас? Это всё ещё она. Она так безумно любит тебя, что готова на что угодно, чтобы доставить тебе наслаждение. Ничто не делает её более счастливой, чем видеть, как ты дрожишь и стонешь, и теряешь контроль. Это самое большое счастье для неё. А теперь она хочет поцеловать своего любимого мужа. Позволь ей, Петир…
Губы снова касаются его. И на этот раз Петир отвечает на поцелуй так горячо, что у него самого дыхание перехватывает. Он запускает пальцы в волосы — её волосы. Прижимает к себе рот — это ведь её рот? Целует, покусывает губы, посасывает язык, пахнущий его семенем. И долго, долго не отпускает.
Когда Бейлиш, наконец отрывается от губ Джона Сноу, тот обессиленно склоняет голову ему на грудь и всхлипывает.
– Ты так любишь её… Так любишь… Почти как я тебя. Если бы ты мог любить меня хотя бы вполовину, как её, я бы мог умереть счастливым…
– Заткнись, Джон…- бормочет Петир, - Ты всё портишь…
Но момент уже испорчен, иллюзия разрушена и лорд Бейлиш спихивает с себя юного короля без дальнейших церемоний. Потом начинает поправлять на себе одежду.
– Ты идиот, Джон Сноу, - говорит Петир с легкой досадой, завязывая тесемки одежды и всё ещё тяжело дыша, - Ты спал с одной из самых прекрасных женщин Эссоса и Вестероса, она открыла тебе своё сердце. И что делаешь ты? Идёшь и влюбляешься в мужчину! Ну я-то, конечно, уверен в своей сногсшибательной привлекательности. Все мои шлюхи без конца твердили мне, как я хорош. И Ренли Баратеон всё время пытался сделать то, что сейчас сделал ты. Но я бы не стал заходить так далеко, чтобы сравнивать себя с прекрасной Дейнерис. И её драконами. Выбирая между мной, со всей моей красотой и большим членом, и королевой Дейнерис Таргариен с её округлыми грудями, прекрасными глазами, валирийской кровью и настоящими живыми драконами, только законченный идиот выбрал бы меня! И это ты, Джон — законченный идиот! Ты хоть иногда слышишь сам себя? Понимаешь, что ты несёшь? «Я люблю тебя, Петир!» Тьфу! Знаешь, пока ты просто ублажал
Джон лежа рядом с ним на боку, глядит исподлобья, обиженно кривит рот и теребит край покрывала.
– Опять пытаешься меня унизить?
– спрашивает он угрюмо.
– Я думал, ты любишь, когда я тебя унижаю? Кроме того я говорю правду, а на правду нельзя обижаться.
– Ты бьёшь по больному, Петир… Это не выбор, я не выбирал тебя. Думаешь, я выбрал бы бесчестного негодяя?
– Бесчестного негодяя? Вот как заговорил? А как же «Петир, любовь моя»?
– Я знаю, какой ты человек. Я знаю о твоих преступлениях. И я всё равно люблю тебя. Это не выбор. Это не в моей власти, понимаешь? Я, может быть, и хотел бы тебя не любить… Я пытался, видят боги, я пытался… Я сопротивлялся тебе, не хотел признавать очевидное… С того момента, как я прикоснулся к тебе тогда в крипте, у меня больше не было выбора. С того момента я пропал, прежний Джон Сноу исчез. Ты не представляешь себе, каково это не чувствовать себя цельным, когда рядом нет другого человека, всё время, каждую секунду желать быть с ним, как-будто он часть тебя, как рука или нога, и ты без него не можешь… Ты не представляешь…
– Я представляю, Джон, - отвечает Петир печально, - Поверь мне, я знаю…
Джон кивает.
– Это моё проклятие и самый прекрасный дар, Петир. И чтобы пресечь все дальнейшие разговоры… Чтобы тебе всё стало ясно до конца… Мне плевать на весь тот бред, что ты нёс мне в прошлый раз: про королей, любовь и прочее. У меня нет выбора. Я люблю тебя и никогда не полюблю никого другого. Ты прав насчет Дени — она великолепна. Она очень красива, умна и всё такое… И она очень мне нравится. Но выбирая между ней и тобой, я выберу тебя. Всегда и только тебя, Петир. Если даже мне удастся пережить эту войну, у меня никогда не будет жены и наследников. Если у меня не будет тебя, - голос его дрожит и ломается, - у меня больше никого никогда не будет. Вот так. И еще, Петир… В отличие от моей, твоя любовь совершенно слепая. Я знаю, кто ты. А вот ты Сансу не знаешь. Не знаешь, какая она на самом деле.
Теперь Петир обиженно надувает губы.
– Я провел с твоей сестрой много времени в Долине, Джон, и смею сказать, узнал её достаточно.
– Никогда не понимал, что ты в ней нашёл. Её даже красавицей нельзя назвать… Легкомысленная, глупая девчонка, эгоистичная и безжалостная… Нет, ты прав — вы идеально друг другу подходите!
Джон падает лицом в подушки и замолкает. Петир сидит рядом с выражением озадаченным и немного виноватым.
– Всё равно ты идиот, Джон, - говорит Петир наконец, осторожно прикасаясь к его плечу.
– И не думай, что я забыл о том, как ты, маленький наглец, меня раздел и залез мне в штаны, пока я спал. Слышишь, Джон? Я тебя не прощу.
Джон поворачивает к нему голову и слабо улыбается.
– Не думаю, чтобы мне что-то грозило, - говорит он.
– По крайней мере в ближайший час или два я в безопасности. Даже моей сестре было бы не под силу тебя сейчас поднять. Ты так кричал и так долго изливался, Петир, что я даже испугался, что у тебя вовсе не останется семени. Боги, видел бы ты своё лицо! Никогда не видел ничего подобного! Ты так сморщился, как-будто вот-вот умрёшь! А как тебя трясло, боги! Вся кровать ходуном ходила! Тебе ещё долго придётся приходиться в себя, прежде чем ты сможешь меня наказывать. А кто-то помнится, говорил, что я не могу ничему научиться! Признай, что это лучшее, что с тобой случалось в жизни, Петир!