Старое поместье Батлера
Шрифт:
Отмыть, причесать, побрить – и вполне симпатичный мужчина выйдет. Оба родителя на редкость хороши собой, логично, что и ребёнок в таком браке получился просто очаровательным.
– Мне сказали, что ты участвовала в гонках на двуколках. Это очень опрометчиво, безответственно, Грейс. Ты расстраиваешь мать. Что скажут люди? Ты подумала об этом, а? Тебе нужно выйти замуж за серьёзного, богатого лорда, за маркиза – не меньше! Но если о тебе расползутся непотребные слухи, на тебя самый захудалый баронишка даже не посмотрит! Так как сына у меня нет, то наследницей доброго имени Лерой, являешься ты.
Отец девушки говорил, сурово хмуря брови и недовольно поджимая губы. Он наседал на меня, стараясь подавить. Мне категорически не нравилось его такое отношение к собственному ребёнку.
– Что вы забыли в моей комнате? – стараясь не прерываться на каждом слове, холодно поинтересовалась, напуская металла в голос.
– Да как ты смеешь так говорить с отцом! – и замахнулся, чтобы ударить. Я зажмурила глаза, приготовившись защитить лицо руками, сделать что-то иное в нынешнем состоянии всё равно бы не смогла. Противостоять человеку, похожему на потрёпанного полупьяного медведя, сейчас была не в силах.
Но пощёчины не последовало.
– Остановись! – ледяной голос леди Лерой раздался со стороны двери и мужчина замер с занесённой ладонью, так и не опустив её на мою многострадальную голову. – Джон, твоя дочь потеряла память. Все мы для неё чужие люди. Не смей бить ребёнка! – Женщина гордо вплыла в комнату и быстро подошла к моей кровати. – Милый, пожалуйста. Ты её пугаешь!
– Я так хотел сына, – вдруг как-то скукожился граф, – назвал бы его Грей, научил бы всему. Что мне эта девчонка, а теперь ещё и больная? Ну почему, любимая моя, ты больше не можешь иметь детей?
А я смотрела на Мэделин и видела в её прекрасных очах страх, который она испытывала, то ли к нему, то ли испугалась за меня. А ещё сожаление и не потому, что не смогла подарить этому человеку сына, а потому, что вышла за него замуж.
Глава 5
Мэделин как-то устало вздохнула и промолчала, ничего не сказав на замечание мужа. А я невольно прониклась к ней ещё большим уважением, как ловко эта дама управляется с нетрезвым мужчиной, к тому же способным на проявление агрессии. Вот бывают пьянчужки безобидные, а есть такие, так скажем, неадекватные. И мой новый папаша относился ко второму виду.
Я сидела максимально неподвижно, стараясь не отсвечивать и не нервировать незваного гостя.
– Пойдём, Джон. Грейс нужно как следует высыпаться, чтобы побыстрее поправиться, – спокойно сказала мама, настойчиво глядя на замершего мужчину.
– Ты поговорила с тёткой? – вдруг вскинул голову он, в его затуманенных алкоголем маслянистых глазах сверкнула лихорадочная надежда. – Она оставит тебе хоть что-то в наследство?
– Тётушка Мэй уехала на горячие источники поправить здоровье, и вернётся не раньше, чем через неделю. И давай не будем обсуждать эти вопросы при ребёнке. Пойдём. Тебе нужно отоспаться, а поутру Сара приготовит специально для тебя яблочный пирог.
– Яблочный? Утром? Но утром мне нужно сходить к Джеку, он обещал показать мне отменного жеребца… – Джон встал, пошатнулся, но Мэдели успела его поддержать и, подхватив супруга под руку, повела на выход.
– Ты можешь пойти сразу после завтрака, – таким
А я лежала, стараясь дышать через раз: лучше не провоцировать. Оба родителя Грейс наконец-то оставили меня одну, я ещё слышала их приглушённые голоса, но в итоге и они стихли.
– Уфф! – выдохнула и медленно опустилась на мягкую пуховую подушку. Тело от пережитого очередного потрясения гудело, мысли туманило, даже кончики пальцев и те нервно подрагивали.
Прикрыла веки. Потом снова их распахнула.
Сон испарился, как и не было. С тоской посмотрела в приоткрытое окно, небо едва-едва подёрнулось предрассветной дымкой, медленно наливаясь невероятными, просто фантастическими красками занимающегося дня. Этот неуловимый переход всегда меня завораживал и заставлял внутренне трепетать.
Мне дали второй шанс и встречать такие восходы – великий дар Всевышнего. Нужно перестать жалеть себя, бережно хранить память о людях из иного прошлого и открыться навстречу новому, и не только дню, но и людям.
Губы сами собой изогнулись в простую улыбку, тут же, словно приветствуя меня в ответ, в окно ворвался несильный ветер, отчего портьеры чуть колыхнулись. До моего лица долетели ароматы прохладного утра, свежести летней травы и звуки просыпающегося мира.
Мама у меня здесь, без всякого сомнения, отличный человек! А вот её вторая половинка подкачала. Как же такая женщина вышла замуж за подобного мужика? Хотя чего это я? Всякое в жизни случается: вот был человек до бракосочетания один, а как сошлись под одной крышей, мигом преобразился или переобулся, тут уж, как ни назови…
Интересно, о чём Джон спрашивал Мэделин? Кто такая тётушка Мэй и почему она должна вписать мать в завещание? Ничего не понятно. И вообще, с чего вдруг такие вопросы интересуют самого графа? Завтра уточню у леди.
Обхватив себя тонкими руками, потёрла плечи, чтобы хоть немного снять напряжение, сковавшее члены от встречи с графом. Может попробовать встать? Прислушалась к себе. Нет, максимум на что меня хватит – сесть и свесить ноги с кровати, но, чтобы пройтись – точно не смогу. Поглядев на прикроватную тумбу, увидела стакан с водой и чуть дальше тонкую книгу в кожаном переплёте. Потянувшись сначала к первому предмету, взяла его в руки. После того как напилась вдоволь прохладной, чистой, очень вкусной воды, присмотрелась к стакану. Неплохого качества стекло, неидеальное и неравномерное, но если не приглядываться столь пристально, то ненамного хуже всего того, что я видела в своём мире. Убрав сосуд на место. Подтянула вторую подушку, чтобы положить под спину, и взялась за книгу.
– Хмм, и читать могу, – пробормотала под нос, удивлённо рассматривая знакомые буквы, которые сами складывались в слова. – Пьер Коль, "Компаньонка". О как! В моём мире в семнадцатом веке жил и творил Пьер Корнель и он так же написал пьесу в стихах с тем же самым названием. Ознакомимся, раз уж сон никак не идёт…
В книгах, даже таких, о многом можно было узнать. От чтения оторвалась, когда разболелась голова: повороты сюжета и построение фраз совсем для меня непривычны, даже зубодробительны, я ведь читала первоисточник, не отшлифованный перевод. Сомкнув веки, принялась размышлять.