Старое предание (Роман из жизни IX века)
Шрифт:
Виш показал немцу направо.
— Вон там… на ваших лошадях вы к концу дня легко туда доберётесь. Держитесь ближе к реке, а как пересечёте впадающие в неё ручьи, ищите брод и переходите на другую сторону.
Он хотел было ещё что-то сказать, когда слух его, привыкший улавливать и понимать малейший шорох, привлёк какой-то отдалённый звук. Он остановился и, опустив голову, стал прислушиваться.
Теперь и Хенго услышал доносившийся из долины глухой топот, который, казалось, приближался. Виш нахмурился и, показывая рукой направление, спросил:
— Поняли?
С юношеской стремительностью старик повернулся и, почти не замечая немца, двинулся вниз той же дорогой, по которой они поднимались сюда. Но теперь он шёл быстрее, и вскоре, выйдя из лесу, они увидели сквозь редеющие деревья зелёный луг, а за ним едущих вдоль реки всадников. Хенго с любопытством уставился на них.
Впереди ехал предводитель, за ним по двое в ряд ещё четверо… В первом легко было узнать старшего: статный конь и пышный убор изобличали княжьего слугу. Это был широкоплечий малый с длинными волосами, падавшими на жирный загривок. На голове у него красовалась шапка с белым пером. Одежда из светлого сукна была оторочена алой кромкой, на боку висел меч в ножнах, за плечами — лук, торчавший над головой, и лубяной колчан со стрелами.
Спутники его были увешаны мешками и вооружены, кроме луков и пращей, ещё и секирами, которые они держали в руках. При виде всадников Виш потемнел, как ночь; поспешно выхватив из-за пазухи рог, он трижды кряду протрубил, оповещая домашних о приближении чужих.
Услышав звук трубы, всадники поскакали живей, а первый стал озираться по сторонам, ища виновника…
С высокого берега реки, по которому они ехали, он мог увидеть Виша, но тот и сам не замедлил показаться и пошёл наперерез незваным гостям.
— Ух! Гады проклятые! — бормотал он про себя. — Драконы ненасытные… Опять княжий холоп — разрази их гром! — Он обернулся к немцу. — Вам это на руку, и вас и тюки ваши они, наверное, охотно заберут, а вот мне…
По лицу Хенго нельзя было разобрать, рад он или не рад этой встрече.
— Так-то оно так, — сказал он, — но если мне будет грозить беда, вы как гостя не дайте меня в обиду!
— Только бы они самого меня не обидели, — буркнул Виш. — Пять человек их тут — не так уж страшно, мои молодцы вмиг бы их связали, но, вздумай они мне мстить, так в городище их наберётся в десять раз больше.
Они зашагали быстрее.
Княжий слуга, ехавший впереди, остановил коня, не то узнав старика, не то угадав в нём хозяина. Однако и старший и его спутники меньше смотрели на Виша, чем на немца. Они учуяли в нём чужого, а от чужого всегда можно было хорошо поживиться.
Подойдя ближе, старец поклонился Смерду [15] тот и не подумал ему ответить. Кивнул им и Хенго, но лицо его побледнело: он
— Кого это вы ведёте, хозяин? — спросил Смерд. — Чужой? Откуда? — Остальные всадники тотчас обступили его кольцом.
— Я с Лабы, купец, человек я смирный, тихий и не чужой, — сказал, немного осмелев, Хенго. — А не чужой, потому что уже не раз бывал тут с товаром… Везде меня свободно пропускали…
15
Смерд. — Крашевский вслед за польским историком И. Лелевелем называл так княжеских слуг. См. прим. 8.
— Знаем мы этих смирных! — смеясь, вскричал Смерд. — Знаем… А зачем вы разведываете дороги по стране, ищете броды на реках и делаете зарубки на деревьях? Чтобы потом повести…
— Он смирный человек, — медленно отозвался Виш, — не трогайте его, я переломил с ним хлеб.
— А мне что до этого? — гневно воскликнул Смерд. — Князь строжайше запретил чужим таскаться по стране. Он поедет с нами.
— Я поеду с вами по доброй воле, господин мой, — поспешно сказал Хенго, — и, когда паду ниц перед князем, сумею снискать его милость, ибо он справедливый государь… Я тут сам-друг с мальчишкой… что ж я могу сделать худого?
— Связать ему руки! — крикнул Смерд. — А там будет видно.
Едва он договорил, как двое княжеских молодцов, соскочив с коней, бросились выполнять его приказ. Смерд направился к избе.
Во дворе уже стояли сыновья хозяина и работники, в дверях поджидала старая Яга с такой же старой прислужницей; никого из молодых женщин не было видно.
Едва протрубил рог, все попрятались по углам или бежали в лес, чтобы не встретиться с чужими дерзкими людьми. Лицо Виша прояснилось, когда он уверился, что во дворе нет ни дочерей его, ни снох…
Подъехав к воротам, Смерд слез с лошади, люди его тоже спешились; двое повели Хенго, глумясь над ним, пиная и осыпая его тумаками. Руки его были уже скручены назад и связаны верёвкой, конец которой держал один из княжеских слуг. Лошадей отвели под навес, а люди пошли прямо в дом. Тут их, кланяясь, встретила Яга и пригласила войти. Старый Виш был задумчив и мрачен. В горнице сразу стало шумно, едва ввалились чужие. Смерд бросился на лавку, заняв хозяйское место. Они хотели скорей смочить глотки и потребовали пива и меду, которые им тотчас поднесли. Хозяин молча сел поодаль на лавку.
— Ну, старик, — кликнул его Смерд, — вы уж, верно, догадались, зачем мы пожаловали… Князю причитается дань…
— А давно ли вы её брали? — буркнул старик.
— Вы, что же, считаться вздумали с нами? Кметы с князем? — засмеялся Смерд.
— Князь с князем, ибо здесь, на этой земле, я сам князь, — ответил Виш. — Шкуру вы с нас дерёте, — вот как вы нас обороняете.
Смерд хотел было засмеяться, но, взглянув на старца, сразу потерял охоту и как-то присмирел.
— Пейте на здоровье, как я вам того желаю, — прибавил старик, — а дела потом.