Староста боевого факультета
Шрифт:
Сначала преобладала привычная усталость, просто неимоверная усталость серого оттенка. Но девушка для нас рыла другие эмоции.
Промелькнуло раздражение и, углубившись по ментальным линиям, я разобрал раздражение на конкретного блондина. Которого она, ко всему прочему, ещё и любила. Но не так, как любимого мужчину, иначе. По-особенному — очень светло и нежно, но не страстно и головокружительно, как это чаще бывает у любовников.
Мелькнуло смущение — тоже очень свежее. Сегодняшнее.
Наверно наше столкновение в ванной и её дефиле до комнаты,
Ещё глубже я уловил интерес. Тот самый, что мелькнул вчера.
Но интерес ко мне не как к мужчине или потенциальному любовнику, а к ситуации. Подозрения в «игре на публику» и пределы этой игры. Интерес — говорю ли я правду или лгу, как многие другие.
«Вот это было обидно. Я хотел поиграть с Лай, но совсем не в детские игры и не на публику!»
Но от мрачных дум меня отвлекло самое скрытое и тёмное, что было в Цербере. Меня накрыло её возбуждение. Воспоминания явно были датированы вечером пятницы — эмоции сильные, яркие: искусственное вожделение к женскому полу, что осмелился опоить её, всепоглощающее желание близости, прикосновений. Что с таким наслаждением поглотил Мрак.
И волна настоящих не затуманенных чувств.
Усталость, злость, смущение и возбуждение ко мне.
«Как я это в пятницу проглядел! Как спутал искусственное вожделение с настоящим. Оно появилось в тот момент, когда я на ухо шептал Лай своё выгодное предложение…когда прижимался к ней своим телом…когда сжимал её талию.»
Я поднял взгляд на Цербера, что сидела в каких-то сантиметрах от меня. Протяни руку и дотронься…
Девушка массировала виски и углублялась в воспоминания, явно не подозревая, ЧТО она нам открывает…И что это значит конкретно для меня.
Мрак, поедая сильнейшие эмоции, стал показывать мне, к чему были привязаны её чувства.
Вечер. Стол. Мой шёпот.
Тело к телу. Через преграду одежды, мои руки на её теле, до боли кайфово — ей кайфово.
Желание большего, но осознание ситуации и удерживание себя от «ошибки».
Пробуждение в моей кровати и замешательство.
Выбор: остаться у меня и продолжить начатое, наплевав на правила или подобру-поздорову укрыться в своей спальни и самостоятельно справиться со второй волной приворота.
И её же фантазии этой же ночью, о моей близости.
«Бляха-муха! Да она издевается! Показывать ТАКОЕ и думать, что после ЭТОГО — я буду держаться от неё в стороне! Да после такого, белого флага, я буду землю рыть, но добиваться моей эмоционально неуравновешенной особы!»
Эмоции резко оборвались, вновь закрываясь от нас. Девушка встала и, чуть пошатываясь, пошла в свою комнату, ни сказав нам, ни слова и даже не смотря в нашу сторону.
Глава 14. Ответное «спасибо».
До самого вечера мы не видели Старосту. Она как ушла к себе в комнату, так больше и не выходила. Но кто её знает, может, с помощью своих способностей она могла перенестись куда угодно из своей спальни.
После такой откровенной подпитки я не находил себе места. Друзья и сестра следили
Сестра, как и я, была сильным эмпатом, и то, что увидел в Лай я — разглядела и она. Подробно.
Не просто питательные эмоции, а привязку чувств, к конкретному моменту времени.
Поэтому она единственная кто волновался за меня, и следила за мной настороженней остальных.
Конечно. Будь Лай АйнКрадка — после сегодняшнего показа, она была бы сто процентов моей.
«Это же надо додуматься, показать Покорителю демона, да ещё и эмпату свои потаённые желания! Лучше бы показала нам обиду, раздражение и свою усталость — хватило бы. Но ЭТО…это было для меня слишком!»
Нет, нам точно надо провести разъяснительную беседу с Ректором Академии. Чтобы оградить студенток от глупых поступков. Это мы умеем держать себя в руках, а будь на нашем месте другие студенты АйнКрада?! Тут же бы, плюнув на правила «Эолзера», появились парочки Айн-Выбранные. И ничего бы им предъявить никто не смог.
«Если бы мы точно были уверены, что мир между нашими королевствами будет крепок и долговечен, ничего бы мне не мешало сделать Лай официально моей Выбранной. Но ситуация пока нестабильна. Сколько прошло времени с момента подписания договора? Два-три месяца? Слишком мало. Сангр прав — завтра мы можем оказаться врагами.
Нельзя позволять моему Кхелу привязываться к этой крошке. Нельзя самому привязываться к ней — ЭТО плохо кончится!»
Часы показывали восемь, когда я не выдержал и, опрокинув в себя кружку чёрного чая, двинулся в комнату Цербера.
«Куда только делся мой здравый смысл!? Ведь ещё пару часов назад уговаривал себя — не делать глупостей!»
Под сверкающим взором сестры и Сангра, я, не стучась, отворил незапертую дверь Старосты и вошёл внутрь. Комната была тёмной, окна зашторены, везде порядок. На подоконнике, шурша листочками, стоял Виргонский Шипострел, что на моё появление никак не отреагировал — по-видимому, был просто сыт.
На кровати лежала Лай, свернувшись комочком. Подойдя ближе, я стал рассматривать «злючку». Такую маленькую, и хрупкую. Она крепко спала и дрожала всем телом.
«Да, твоё же пламя! Перестаралась — делясь эмоциями, а мы, охамевшие, выпили всё, что было нам дано с голодухи, забыв про откат обычного человека! Молодцы, ничего не скажешь! Надо питаться чаще, чтобы такой байды не случалось. Об этом тоже надо поговорить с Цербером!»
Откинув одеяло, я взял Лай на руки и улёгся с ней на постель, накрыв нас одеялом, зарылся носом в её волосы и поцеловал макушку. Такая маленькая, дрожащая стервочка — так породному уткнулась мне в шею и обвила грудь своими руками. Спустя всего пару минут она перестала дрожать, а я старался удержать себя в руках. Всё-таки шея самое чувствительное место Призывающих.