Старс 5 Unforgiven 2
Шрифт:
— Карманник.
*6*
Она пыталась активировать артефакт — я забирал его. Если не мог украсть — менял расположение, передвигал предметы как в «тетрисе инвентаря», тосуя, переодевая с пальца на палец, закладывая в карман, срывая с шеи ожерелья и перевязывая на запястье. Столь быстрое движение, что я мог фактически маневрировать вокруг Капитана, избегая столкновения с Вуалью Разрушения. «Избегая». Я отделался легким надломом ноги, порванным боком, вывернутым плечом, но продолжал двигаться.
— Пятая: Гибель Планеты! — заорала Капитан и тут же поперхнулась своими словами. Ничего не произошло, только изо рта
— Маны не хватило? — хохотнул я, еле балансируя на здоровой ноге. — Жадность! — крикнул я, призывая кинжал.
*5*
— Магнитуда 10, — она ударила перед собой и воздух содрогнулся. Проклятые заготовленные заклинания!
Я машинально использовал кольцо антимагии и волна прошла сквозь меня, не нанося урона. Звезды Храни перезарядку артефактов!
*4*
— Солнечная… — я запнулся. Черт, как банально! Слишком впал в ритм битвы и не понял, что нога сломана! Никакой тебе Короны, Кир, если ты не можешь разогнаться! Скорей, бежать!
— Смешно, — я распластался прямо под ногами у Капитана, а она подняла руку и сжала пальцы, готовясь к щелчку.
*3*
— Только не так, — грозно заявил я, а Капитан изящно подняла бровь. — Дай мне подняться и умереть с достоинством.
— Валяй.
*Кир, ты чего?!*
Хорошая история у нас получилась, Юки. И круто мы сражались, но тут она нас сделала. Пусть они с Мелом сражаются, уж точно не проиграют. Прости, Звездочка моя.
Прости, Даша.
Я неуклюже поднялся и виновато усмехнулся. Жадность нервно подергивалась на полу, а Капитан смотрела на меня с сожалением.
— Мне правда жаль, — заявила Камилла. — Грозовой Разряд.
— Цвет: Синий.
*2*
Молния ударила в меня, но не коснулась — она будто растеклась по мне мерцающим конфетти, опадая с тела и безвредно стуча по земле веселыми кружочками. Я поднял перед Камиллой ладони и усмехнулся.
— Ме-е-е-л! Вуаль! — рявкнула Капитан.
Жадность подлетела к ладони и я тут же использовал Касание пустоты, посылая руку с оружием за спину Капитана. В другой ладони я сжимал СтарКоин. Это было максимально быстрое движение, на которое я только был способен. Быстрее Солнечной Короны, быстрее искаженной тени. В то мгновение, когда я послал Жадность сквозь Пустоту за спину Капитана, я приказал кинжалу забрать СтарКоин у меня с ладони. Желание, которому не могла противиться Жадность — сама природа этого кинжала требовала постоянно гнаться за наживой.
В эту секунду я чувствовал всю, что чувствовал кинжал. А Жадность чувствовала все, что чувствовал я.
— Бесконечная Жадность: Орбитальная Спираль.
Жадность завизжала, закручиваясь вокруг собственной оси и ревущей дрелью прошла насквозь тела Камиллы, пробивая ей спину, разрушая одновременно сердце и Звездного Ассистента и вырываясь из груди обливая меня фонтаном крови и врезаясь в подставленную ладонь со СтарКоином. Удар в спину был такой мощи, что Камиллу метнуло ко мне в объятия и я, с трудом, но все же удержал ее на руках. Великолепные волосы закрыли мне глаза, она схватилась зубами за мое плечо и закричала, но не от боли. В ее возгласе была печаль, титаническая, нечеловеческая утрата, которую невозможно было описать словами. И только в этот момент я не то чтобы увидел, я скорее почувствовал, что тот неизвестный стоит рядом со мной и что-то говорит. В этот раз я не видел губ, но все равно понял, что именно он сказал.
*1*
— Я даю тебе слово, Камилла, я завершу «Эпоху» и верну их домой. Ты можешь
Она ничего не ответила, я только почувствовал, как по плечу стекают ее горячие, тяжелые слезы. Я покачнулся и завалился на колено, из-за Слабости не в силах удержать могущественную Волшебницу. Она вдруг оказалась очень тяжелой и свалилась у меня из рук, падая на колени.
— Победа, — сказал я, чувствуя, как к горлу подходит комок. — Победа, Мел, слышишь?! — закричал я.
— Да, дружище, слышу, — он оказался рядом, садясь рядом со мной и бережно поддерживая голову сестры.
— Малькольм, но если мы победили, какого хрена мне так тяжело? — зубы тряслись, а слезы градом стекали по щекам. Как если бы Капитан умерла, но тяжесть ее ношу досталась тому, кто победил сильнейшую Злую Волшебницу.
— Потому что теперь ты знаешь, даже если и не помнишь, — мягко ответил друг и приветливо улыбнулся.
— Я уничтожу их, — пообещал я. — Слышишь, Камилла? — я и сам не знал, почему сорвался на рев. — Я уничтожу ублюдков, которые заставили тебя выбирать! Вы смотрите, Организация Легиона Падших? Вы! — я использовал Первую Помощь и вскочил на ноги. — Вы следующие! Я убью вас всех! Малькольм, мы еще не закончили. Ты готов?
— Ты не против, если я посижу с ней еще немного? — тихо спросил Мел. — Мы так давно не виделись.
— Хорошо. Не волнуйся, я быстро справлюсь.
[Я]: Координаты всех оставшихся в живых злодеев.
[Женька]: Они все в одном месте. В куполе Сергея. Скорей!
Очередное учреждение и снова одиночество. Так он никогда не найдет для себя место, никогда не научиться вновь быть с кем-то. Нет, не так — не просто быть с кем-то, скорее — быть кому-то нужным. Желанным, необходимым. Но почему для него это так важно? Этими вопросами он задавался каждый день с тех пор, как остался один.
— Замечательный мальчик, но тяжеловато находит контакт с другими детьми. Знаете, как это бывает. Попробуем у вас.
— У нас все детки замечательные. Конечно, попробуем. Да, Сережа?
Сколько он слышал подобное? Устал уже считать, поэтому грустно кивал и прятал взгляд. Все эти места были одинаковыми. Целые древние замки, в которых жили извращенные образы настоящего детства. Брошенные, испуганные, нелюдимые — местные дети натягивали на себя те образы, что диктовал им царящий вокруг хаос. Они не знали другого обращения, а потому адаптировались так, как могли. Свет редко побеждал в таких уравнениях, Тьма всегда казалась куда эффективнее и проще. Этот детдом не стал отличием от других. Он видел и слышал все, что здесь происходило — но ему не было дело до тех пор, пока его не трогали. А его трогать никто и не собирался. Пока, однажды…
— Это новенькая девочка, Марьяна, — ее привели на урок музыки, где все дети занимались вместе. Такая чистая, такая красивая, но грустна и опустошена, как и все они. Пустые дети, в которых кто-то забыл положить любовь.
Он бы никогда не стал смотреть на нее, никогда не заметил бы, если. Если бы она не напомнила ему Любу. Его сестру. Как может быть жизнь такой ироничной? Сергей даже глаза потер, чтобы убедиться, что не почудилось. Те же непослушные длинные волосы, те же веснушки и крохотный носик. Тонкие пальцы и застенчивый взгляд зеленых широких глаз. Его сердце застучало с усилием впервые за несколько лет. Ему сделалось дурно с непривычки и он закашлялся.