Старшая Эдда

Автор неизвестен

15

Гуннар сказал:

«Всех мне дороже

Брюнхильд, дочь Будли,

всех женщин она

лучше и краше;

скорее готов я

с жизнью расстаться,

чем этой жены

потеряю сокровища!

16

Не хочешь ли князя

убить и богатства

княжьи присвоить?

Отлично владеть

сокровищем Рейна[526]

и жить в довольстве,

правя страною

И радуясь счастью!»

17

Одно лишь в ответ

вымолвил Хёгни:

«Не подобает нам

так поступать —

мечом

рассечь

памп данные клятвы,

клятвы, что дали мы,

наши обеты!

18

Не знаем людей

счастливее нас,

пока вчетвером[527]

дружиной мы правим,

пока невредим

гуннский Бальдр[528] войска;

родства на земле

не найти достойнее,

если бы впятером

за долгую жизнь

взрастить сынов

знатного рода!

19

Знаю, откуда

дороги ведут:

Брюнхильд страсть

слишком сильна!»

20

Гуннар сказал:

«Готторма мы

толкнем на убийство,

младшего брата,

еще неразумного!

Не произнес он

клятвы, что дали мы,

клятв, что давали мы,

наших обетов».

21

Легко согласился

поспешный в поступках:

Сигурду меч

в сердце вонзил.

22

Отмстить захотел

воинственный конунг,

меч свой метнул

в юнца неразумного:

с силою Грам

брошен был в Готторма,

светлый клинок,

рукою смелого.

23

Надвое был

рассечен убийца,

прочь голова

отлетела с плечами,

рухнули ноги,

назад завалились.

24

Гудрун заснула,

горя не зная,

на ложе своем

с Сигурдом рядом —

но пробудилась

в печали и страхе,

увидев на ложе

кровь друга Фрейра.[529]

25

Так сильно она

всплеснула руками,

что духом могучий

поднялся на ложе:

«Гудрун, не плачь,

жена моя юная, —

братья твои

живы еще![530]

26

Есть у меня

юный наследник,

как его вызволить

из вражьего дома?

Братья твои

задумали новое,

замыслы их

злобны и пагубны.

27

Сына сестры их

такого но будет,

хотя б семерых

ты породила!

Твердо я знаю

причину беды:

Брюнхильд одна

во всем виновата!

28

Дева любила

меня одного,

но Гуннару я

не нанес ущерба;

узы родства

соблюдал и клятвы.

чтоб другом жены его

не был я прозван».

29

Жена застонала, —

конунг скончался:

так сильно она

всплеснула руками,

что зазвенели

кубки в углу,

а во дворе

откликнулись гуси.

30

Тогда рассмеялась

Брюнхильд, дочь Будли,

единственный раз

от души рассмеялась,

когда на ложе

своем услыхала

рыданья громкие

дочери Гьюки.

31

Сказал тогда Гуннар,

вождь

дружины:

«Не от веселья

и не от радости

ты рассмеялась,

злобная женщина!

Отчего покраснела,

чудовищ родившая?

Скоро умрешь ты! —

так мне сдается.

32

Тебе подобало б

своими глазами

увидеть, как Атли

мы изрубили бы,

брата увидеть

раны кровавые,

могла бы ты их

ему перевязывать!»

33

Брюнхильд сказала:

«Тебя не виню:

ты храбро бился!

Злобы твоей

не страшится Атли.

Из вас двоих

проживет он дольше,

и силой тебя

он превзойдет.

34

Скажу я, Гуннар, —

ты сам это знаешь, —

поспешно вы

преступленье свершили!

Свободна во всем,

запретов не зная,

в богатстве жила

я в братнином доме.

35

И замуж я

идти не хотела,

покуда вы, Гьюкунги,

к нам не приехали, —

трое[531] верхом,

великие конунги, —

лучше бы не было

этой встречи!

39

Тому обещалась,

кто, в золоте весь.

правил Грани;

ничем на вас

он не был похожим,

ни взором своим,

ни своим обличьем —

хоть вы и казались

князьями великими!

36

Тогда мне Атли

тайно поведал,

что он делить

достоянье нe станет,

ни земли, ни золота,

мне не отдаст

моей половины,

коль замуж не выйду, —

те земли, что мне,

молодой, обещал,

казну ту, что мне,

молодой, отсчитал он.

37

В смятенье тогда

душа моя стала:

убивать ли бойцов мне?

Кольчугу надев,

разить ли дружинников

брату в подмогу?

Все бы тогда

это проведали,

и многим тогда

беды грозили бы.

38

Мы наш уговор

блюсти согласились:

очень хотела я

золото взять —

красные кольца

сына Сигмунда, —

сокровищ иных

я не желала.

40

Один, а не многие,

был мне дорог,

женщины дух

не был изменчивым!

Атли в этом

сам убедится, —

когда он услышит

о смерти моей, —

41

что не слабой была

жена, если заживо

в могилу идет

за мужем чужим, —

то будет месть

за обиду мою!»

42

Поднялся Гуннар,

конунг великий,

на плечи женщине

руки вскинул;

начали все,

один за другим,

ее отговаривать,

силой удерживать.

43

Всех оттолкнула

она от себя,

всех, кто мешал

долгой поездке.

44

Хёгни он стал

звать на совет:

«Хочу, чтобы воины

были в палате

твои и мои!

Эту жену

не должно пускать

в поездку смертельную,

пока не возникнет

помеха другая:

тогда пусть вершится,

что предназначено!»