Старшая жена. Любовь после измены
Шрифт:
– Еще раз спасибо, что помог мне с потопом, - искренне благодарю я, глядя, как он обувается.
– Кстати, сантехники что-то не едут. Я позвоню папе и попрошу поторопить.
– Супер.
– Ну все, оставляю тебя в целости и сохранности, - Арсен расплывается в улыбке и у меня снова внутри все переворачивается. Никак не могу к этому привыкнуть, - Пока.
– Пока.
Я подхожу ближе, и, набравшись смелости, оставляю короткий поцелуй на его губах. Арсен выходит из квартиры побитый, но довольный, а я бреду на кухню убирать со стола. Помыв и убрав чашки на место, собираюсь еще раз проверить трубу в ванной, как слышу звонок в дверь. Надеясь,
– Прости меня, - обессилено произносит бывший муж, прислонившись к дверному косяку.
Немая сцена. Занавес.
Глава 29
– Еще раз, что он сказал? – Соня бьет себя по груди, потому что от моих последних слов она поперхнулась вином. – Ты хочешь, чтобы у меня из ноздрей все пошло, как у Дианки в прошлый раз?
– Она сказала, что он сказал «Прости меня», - объясняет Ди, размахивая ладошкой.
После потопа и драки я созвала внеочередной, экстренный женсовет. Мы собрались у Дианы, потому что ее муж Азамат уехал в командировку, а десятилетнего Айдара было не с кем оставить. По налаженной за многие годы схеме мы опять принесли закуски и, как говорит Софья, бухлишко. Диана как всегда наготовила так, будто мы на тое собрались. С последними событиями в моей жизни мне кажется, что мы скоро сопьемся. Устроились на Дианиной кухни-студии, пока ее замечательный сынок сидел у себя в комнате и играл в какую-то онлайн-игру со своим одноклассником. Как говорит Диана, это его законный свободный час после школы и кружков.
– Хорошо, он сказал «Прости меня», что дальше? – нетерпеливо спрашивает Сонька.
А дальше...дальше была очередная серия мыльной оперы под названием «Моя новая жизнь».
Несколько часов назад
– Прости меня, - обессилено произносит Рустам, прислонившись к дверному косяку. – Впустишь?
– Зачем?
– разочарованно вздыхаю.
– Поговорить.
– А ты не все сказал? – брови взлетают вверх от удивления.
– Нет.
Медлю, размышляю над тем, нужно ли мне вот это вот все. С одной стороны – он теперь просто бывший. С другой – отец моих детей, человек с которым я прожила почти двадцать лет. И если честно, прожила хорошо, если бы не последние годы во лжи.
– Ну заходи.
Рустам разувается, снимает плащ и идет за мной в сторону гостиной, но внезапно берет за руку и разворачивает к себе.
– Ты что делаешь? – бью его по плечу.
– Пожалуйста, прости меня, Айлин! – крепко обнимает, не давая возможности вырваться. Я не знаю, что на меня нашло. Я не хотел говорить того, что сказал.
– Но сказал. Как и твоя токалка, которая назвала меня с**ой и б***ю.
– Когда? – хмурится он.
– Когда ты приходил к Лауре. Но ты не волнуйся, - зло ухмыляюсь, - Я твою девочку отправила куда надо.
– Она мне про это не сказала. То есть, она знала, что я у детей, но…- видно, что он в недоумении.
– О! Поздравляю! У нее от тебя появились секретики. Ты смотри, как бы она чего похуже от тебя не скрыла.
Пока он переваривает сказанное, высвобождаюсь из его цепких лап, и иду в комнату. Но не тут-то было. Он снова настигает меня и на этот раз хватает за предплечья.
– Да что ты будешь делать! Мустафин, давай ты лучше уйдешь от греха подальше?
– Айлин, у тебя же несерьезно с этим доктором? Это чтоб меня позлить, да?
Теперь моя очередь недоуменно моргать. Несколько секунд просто гляжу
– Тебя позлить? Больно надо! Мы теперь чужие люди.
– Не может быть!
– кривит рот. – 17 лет меня любила, а теперь…
– Вот именно, что любила 17 лет, - перебиваю его. – В прошедшем времени. А ты у нас три года жил с токалкой, заделал ей ребенка и мне предлагал шведскую семью. И ты давно определился, кто у тебя любимая женщина. И это не я. Я у тебя кто? Соратница? Надежда Крупская, мать твою. Так что давай, Владимир Ильич, разворачивайся и иди! Строй светлое будущее со своей шалавой! У тебя больше нет никакого права приходить и спрашивать, что у меня с моим доктором.
– Что значит с «моим»? С каких пор он твой?
– С таких.
Рустам страшно взбешен, его глаза наливаются кровью, а пальцы еще сильнее сжимают мои руки.
– Мне больно, отпусти.
– Нет.
– В смысле «нет»? – пытаюсь вырваться, но он не дает, а в следующую секунду припечатывает меня к стене в гостиной. Он как торнадо, которое подминает все на своем пути. Смотрит так, будто хочет съесть, как серый волк Красную шапочку, а затем целует, словно наказывает. Я бью его кулаками по плечам, мычу и верчу головой. Но он не останавливается, а кладет ладонь на мой живот и пробирается под футболку. Я помню эти руки и эти ласки, что уносили меня на седьмое небо. Но теперь мне гадко от одной мысли о том, что его руки, возможно, сегодня утром, ласкали ту, другую.
– Я же вижу, что ты все еще любишь. Ты все еще дрожишь, когда я к тебе прикасаюсь, - шепчет он на ухо. Я чувствую, как он возбужден, как все внутри него горит так, что вот-вот взорвется.
– А ты, - расслабляюсь, шепчу нежно и томно, пальцами сжимая его рубашку. Внезапно понимаю, что такой раскрепощенной я никогда не была. – Ты меня любишь? Скажи честно. Любишь меня?
– Люблю. Люблю тебя, моя девочка, - он покрывает поцелуями мою шею, а я дышу чаще, словно задыхаясь от желания.
– Хочешь меня? Ммм? – пробегаюсь пальчками по груди и цепляюсь за пряжку ремня. – Скажи, как ты меня хочешь?
– Хочу. Очень хочу тебя. Даже не представляешь как…Ай! Ты что творишь?!
Рустам складывается пополам, потому что я только что врезала ему коленом по стратегически важном объекту.
– Только я тебя уже не хочу. Иди трахай свою токалку. Вот она постоянно готова, как течная с**а. Сама мне рассказывала.
– Айлин! – стонет от боли. – Ты с ума сошла?
– Я думала, ты пришел извиниться за все! – кричу я, срывая голос.
– За то, что изменил три года назад, жил с токалкой, родил с ней ребенка. Обманывал меня! Ты ведь ни разу не сказал «прости». Мне бы этого было достаточно – просто твоего признания! А все это «люблю, хочу» - вторично. Не я разрушила семью. Не я предала ее. Мы в разводе. Я уже не твоя! Но я хочу быть счастливой…без тебя! Это понятно?
Рустам выпрямляется и молча смотрит на мое разгоряченное лицо. Я прикладываю ладонь к груди, пытаясь выровнять дыхание.
– Уходи! Прошу тебя! – требую я.
– Айлин…- вновь зовет он.
– Уходи. С этого дня чисто формальные отношения – «привет-пока». Ради девочек.
Не уходит. Все еще стоит напротив, не сводит глаз, мнется, словно хочет что-то сказать. Потом внезапно разворачивается и идет в прихожую. Я решительно следую за ним, чтобы закрыть дверь. Обувшись и накинув плащ, он опускает голову и странно дышит, словно пробежал стометровку. Рустам открывает дверь, но не выходит.