Старшая
Шрифт:
Он сегодня с утра выглядел так, будто собрался завоевать гору. Она моя младшая сестра, а не собственность. Не могу же я вечно её оберегать. Может, если она наступит на эти грабли, то хорошенько получит? Ей будет больно, а потом будет больно Святу.
– Не хочу его видеть! – мама так гримасничает, что я улыбаюсь. Милка так всегда кривится, когда находит лук в своей еде. Мама фыркает мне, встряхивает русыми волосами, продолжая нарезать круги вокруг стола. Она в своей синей пижаме, которая подчеркивает голубые глаза. – А он вот так заявляет, что припрется
Меня не трогают её грубости, хотя обычно мама очень осторожна в словах, тем более с нами. Совесть слегка играет, когда я понимаю, что сама матерюсь, как сапожник.
– Мам, ты можешь его не пускать. – она строит из себя недоступную гордячку, но её глаза светятся от мыслей об отце. Даже когда она злиться. Спустя столько лет всё ещё любит его. Ни я, ни Милка не знаем его хорошо, мы за всю жизнь общались всего-то месяц в общем и целом. Она слал подарки, спрашивал как дела и оплатил учебу. Я поступаю, как эгоистка, но как мне испытывать к нему что-то теплое, если любой подонок на улице может оказаться мне ближе, чем родной отец?
Она шумно выдыхает и ударяет кулаком по ладони. Я пришла сегодня, в свой выходной, домой, чтобы провести время с мамой и Милкой, но мама уже хочет сбежать, а Милка собирается на свидание с проклятущим Быстровым. Отлично пришла, а могла бы позабавиться с кем-то в общаге или, наконец, разболтать Юру. Хотя, там скорее всего всё до жути банально.
– Не пускать? – она уносится в комнату, которая когда-то была моей. Я совсем не против, что теперь она мамина. Вылетает оттуда, но не с джинсами и футболкой, а с черным платьем. Я закрываю рот рукой, чтобы спрятать улыбку. – Этот мужчина меня из Греции достаёт! Думаешь, в квартиру не заберется?
– Да, ты права. – строю дурочку и мама заметно расслабляется, выдыхая. Она показательно выносит из комнаты еще несколько вещей, в том числе и черные балетки. – Иди, проведи вечер в читательском клубе или посиди с подругой в ресторане. Субботний вечер, тебе надо передохнуть.
Мама работает риэлтором и действительно устает. Она продает дома и квартиры, теперь уже в Москве. За три месяца она освоилась, но с доходом Ростова пока не сравнить. Мама кивает и убегает в ванную. И вот я сижу посреди бежевой гостиной совершенно одна.
В дверь звонят через пару минут. Я поднимаюсь с дивана, так как ни одна из дверей не открылась. Ну, кто бы не стоял за дверью, я ему не очень то рада.
– Киприану, – Быстров ухмыляется. У меня дрожь идет от него по телу. Он ничерта не понял, еще и заявился к нам на порог. Парень не дал мне его прогнать и вошел в дом, как к себе. Сегодня на нем черная косуха и черные джинсы, а вот футболка белоснежная. Волосы разбросаны и слегка влажные, ведь на улице дождь, – что ты тут делаешь?
– Это мой дом, придурок, – закрываю дверь за парнем и хватаю за куртку, когда нахал хочет пройти в комнату, – хочешь помыть полы в квартире?
Свят послушно стаскивает черные кроссовки. Я огибаю его и двигаюсь к кухонному гарнитуру, стараясь не думать о волнующейся сестре в комнате.
– Может скажешь,
Я цокаю, хватая его за щеки рукой. Направляю его глаза к моему лицу и задираю бровь. Карие глубокие глаза равнодушно смотрят на меня. Губы сжались, а челюсть напряглась прямо под пальцами.
– У тебя чудесное настроение, так ведь? – растягиваюсь в такой улыбке, что аш самой тошно. Убирают от него руки. Слишком велико искушение дать ему по лицу. Кола шуршит в стакане, пузырьки попадают на руку и я наклоняюсь к нему через стол. Свят смотрит сверху, сразу расправляет плечи. Как и все мужики, любит быть сверху. – Ты специально выбрал её? Назло мне?
– Много чести, – внутренности сжимаются. Его пальцы ложатся на щеку, плывут к шее, но я не двигаюсь. Мурашки ползут по рукам и спине, Быстров забирается в мои волосы, накручивая пряди на пальцы. Темные глаза смотрят сверху. Рукой немного, как-то рефлекторно, тянет меня к себе, – как тебе нарушение личных границ? Нравится?
– Будь на месте тебя кто угодно другой, да. – не убираю его руку, да и Свят не очень-то торопится. Я уперлась руками в стол, наклонилась еще ближе. Надеюсь, что Милка сейчас войдет и увидит его грязные пальцы на мне. Жалею, что отказалась от той майки, в которой бы ему сейчас открылся чудесный вид на мою грудь. Было бы ещё одно подтверждение моих слов, в которые сестра не верит. – Тебе же нравятся стервы, к чему этот спектакль?
Может стоит сменить тактику? Если на него не действует банальное «нельзя», может стоит ему показать, кто Быстров на самом деле? Жаждущий власти над девушками укротитель строптивых блондинок, а никак не владелец вечно зелёной лужайки с милыми кроликами. Парень меняется в лице, хочет одернуть руку, но я хватаю его за запястье, прижимаясь к ладони. Она теплая, пахнет кофе. Мурлычу, не контролируя сама себя. Касаться моего лица позволено не многим, но ради сестры можно и потерпеть. Хотя всё внизу колется и чешется одновременно.
– Твоя сестра, которой я нравлюсь, в соседней комнате, – Свят говорит тихо, наклоняется ко мне ближе и я уже хочу отстраниться, но парень ловко хватает меня за шею. Между ног все сжимается, живот упирается в стол, когда она тянет меня вперед. Теплое дыхание чувствуется на губах. Какой же подонок, – а ты смеешь строить мне глазки?
– Ты обманываешь сам себя, Быстров, – мурлычу ему в губы и парень тянет меня на себя. Слава Богу, что между нами стол. Пальцы вцепились в край и я пытаюсь совладать с слабой плотью. Карие глаза почернели, не вижу в них никакого света. Он смотрит на мои губы, только подтверждая мои мысли. Голос сел и я шепчу Святу, стараясь держать себя в руках, – зачем тебе неоптные милашки? Ты же любишь брать, наслаждаться.