Старшина Империи. Часть вторая
Шрифт:
— И кто за пилота у тебя будет? — он смотрел на меня каким-то странным, оценивающим, задумчивым взглядом, будто пытался осмыслить то, что я ему только что сказал.
— Арина. — развёл я руками в стороны. — Надеюсь, справится одна, а вместо тебя возьму на одного бойца больше, а то нас всего трое будет на обратном пути, а там пираты недобитые могут быть. Ладно, прости ещё раз, я побегу, дел много.
— Стоять! — воскликнул он, изменившимся голосом, немного истерично, даже зло. — Ты думаешь, я струсил? Вижу, что да. Так вот, Сараи ничего не боятся, понял!? Герой хренов, втроём по джунглям скакать собрался, как будто всё так просто! —
— И ещё, — твёрдо сказал он, когда я ему сообщил о точке и времени старта. — Не смей на меня так смотреть, ты думаешь, что всё понял, но ни фига ты не понял, даже не представляешь через что мне только что пришлось пройти, и никто не поймёт. — Он на мгновение стал похож на себя старого, резкого и собранного аристократа, а затем развернулся, и скрылся в лазарете.
А мне стало совестно. Вот, что я за друг такой? Понял же, что ему нужна поддержка, а сам? Вместо неё включил какую-то снисходительность. Его сбили, затем пытали, он, наверняка, уже с жизнью простился, и, уверен, те травмирующие чувства, и эмоции до сих пор не прошли, а тут я. А до этого ещё в голове осуждал за трусость. Нет, всё же я слепой. Ну, нельзя быть таким близоруким, надо быть внимательнее к близким людям, более чутким, и реагировать вовремя, не зацикливаться только на своих ощущениях, а то потом будет мучительно стыдно. И это очередной урок для меня, и, вроде бы, я его уже проходил, и сам говорил об этом, но сам же и попался. Правду говорят, век живи — век учись жить.
К тому моменту, когда я вернулся в нашу палатку, все бойцы были уже на месте, а чем-то недовольный Бобёр стоял около цинков с пулями и ящиками с пустыми магазинами, и с кислой миной на лице наблюдал, как морпехи снаряжают для себя боезапас.
— Ростислав! — заметил меня Серёга. — Ты представляешь, они отказали мне в доспехах! — возмущался старшина. — Говорят, запасные все розданы, и теперь нам остаётся только ждать возвращения в академию!
— Ну и ладно. — пожал я плечами, немного неуютно, конечно, мне ещё за Лирой лететь, а там, как сказал Ерастов, какие-то пираты ушли от казаков, но, ничего не поделаешь. — Батареи к тем, что у нас есть, хотя бы выдали?
— А то, взял с запасом, на каждого по четыре штуки. Всего восемьдесят вышло. — довольно приосанился барон.
— Делать тебе нечего было. — недовольно буркнул Феймахер, — лучше бы ещё гранатомётов взял, или мин каких.
— Ой, да отстань ты уже, маньяк тротиловый. — отмахнулся от него Бобров. — Тур, смотри, — он, довольно улыбаясь, показал рукой мне за спину, где, сразу после входа в палатку, в тамбурах штабелями были сложены ящики. — Там и пули, и гранаты с реактивными установками, и обвесов всяких к ЛПДМ набрал, и медицина, даже портативные реанимационные модули есть. У нас теперь оснащение не хуже чем у роты.
— Зачем нам столько? Как? — немного ошарашено удивился я. — Куда это всё девать?
— Сам же говорил, карман запас не тянет. — немного сбавил обороты старшина, — а я подсуетился, раз доспехов нет, то и выбил кучу всего, а вдруг враги нападут!
— Карман не тянет, зато спину ломит. — прокомментировал его слова Пруха. — Нам же это всё и тащить теперь на своём горбу.
— Вот придёт голодное время, попросишь кусочек хлеба с салом.
— А ты провиант куда сложил? — что-то я смотрел, и не находил нужных маркировок на ящиках.
— Дык,
Я смотрел на наливающегося краской Боброва и мысленно хохотал. Какие красавцы на обеспечении у нас работают. Спокойно вручили гору хлама, а сухпай зажилили, ещё и спешку устроили наверняка, чтобы он не заметил. А Серёга и рад, нам бы половину от того, что в лазарете лежит, иметь бы в джунглях, намного легче было бы. А теперь мы, а не снабженцы за грузчиков будем выступать, а потом, на корабле у нас половину оборудования заберут под предлогом, что отделению столько не нужно. К гадалке не ходи, скорее всего, так и будет. Но! Это мы ещё посмотрим.
— Не возвращать же, там такая очередь выстроилась. — как-то жалобно протянул Серёга, — я в ней до ночи простою, да и на складе старший мичман Жабов сказал, чтобы я больше не появлялся.
— А ты полежи в толпе, а то в ногах правды нет. — а это Гвоздь высказал своё недовольство.
— Так, отставить. — я похлопал рукой Бобра по плечу, пытаясь приободрить. — Очередь там, говоришь, значит ещё не всё потеряно. Сейчас разгребаешь ящики, оставляешь нам сложное оборудование и необходимый запас боеприпасов, а потом идёшь к другим взводам.
— Зачем?
— Семечками торговать. — ухмыльнулся я. — Будешь договариваться на бартер, ты им пули и гранаты, а они нам сухпай. Только начинай с тех, кто на склад в очереди стоит, что бы они необходимое нам брали, да, что я тебя учу, сам разберёшься.
— А я говорил, — довольно ухмыльнулся Пруха, — командир придёт, и сразу вопрос решит.
— А вы, — продолжил я, — под командой Гвоздя отправитесь на полигон, имитировать расход боеприпасов, что бы никакой Жабов, Хитров или Зажилин не смог до нас докопаться.
— У меня два вопроса. — Гвоздь отложил в сторону набитый магазин, и посмотрел на меня. — Где у нас полигон, и откуда ты так хорошо и пофамильно знаешь всех снабженцев?
— В джунглях полигон. — под дружный смех бойцов отвечал я. — куда ни пойди, на него придёшь.
— И ещё, — когда все отсмеялись, продолжил я. — Мне нужны два добровольца на поездку в монастырь.
— Я, я! — дружно отозвались все, кроме Гвоздя и Бобра, так как перед ними уже были поставлены задачи. — Я! — тянулся Феймахер, — у меня гранатомёт есть!
— С Леной всё хорошо, она на корабле в госпитале. — встретил мой взгляд Татарин, — я уже связался с ними, и узнал ситуацию, так что я с тобой.
— Туман ещё не объявился. — отвечал Прохор на мой немой вопрос.
— Гадел и Пруха. — озвучил я свой выбор, потому что один мой друг, а второй самый опытный, и в доспехе, да, и его пруха нам пригодится.
Как будто все сговорились сегодня для постановки палок в мои колеса. За тридцать минут до вылета меня у лазарета перехватили двое СБшников. Секунд-майор Лев Юрьевич Лысков, высокий, с гривой светлых, пышных волос мужчина лет сорока на вид, с волевым, открытым и честным лицом, и унтер-лейтенант Сильвестр Абрамович Писарев, маленький, пухлый и до невозможности старый, лет восемьдесят, весь покрытый сединой. То, что они ни разу не оперативники, а уже давно занимаются бумажной работой, чувствовалось сразу, да я от них, даже проявлений силы не ощущал, что наводило на подозрения. Стрёмная ситуация, какая-то получалась, но мурыжили они меня минут двадцать своими вопросами.