Старшина

Кунин Владимир Владимирович

По эскадрилье пошел удивленный шумок. Смутились и командиры звеньев. Один из них, младший лейтенант Пугачев, возмущенно рванулся к Кацубе, но комэск тихо и резко приказал ему:

— Стоять!

— Мне восемь человек мало, — раздраженно сказал начальник ПФС. — Там шестнадцать тонн муки... Мешки по восемьдесят килограммов.

— Хватит, — холодно сказал Кацуба. — Этих восьмерых — хватит. На рытье котлована под фундамент парашютного склада — шесть человек...

И снова фамилии, названные Кацубой, вызвали всеобщее изумление. Теперь к Кацубе рванулся

другой командир звена. Но капитан прихватил его сзади за гимнастерку и остановил.

— На станцию, на разгрузку авиабомб, в распоряжение начальника склада боепитания — пятнадцать человек, — прочитал в своих бумагах Кацуба. — Я поеду старшим...

— Ну мало этого! Мало!.. — Начальник склада боепитания чуть не плакал.

— Я же сказал, что я еду старшим. Значит, уже шестнадцать, — презрительно проговорил Кацуба и стал зачитывать список: — Никольский, Страхов, Семеняка...

* * *

В кабинете командира эскадрильи было шумно, бестолково и накурено. Командиры звеньев осаждали Хижняка напористо и без особого чинопочитания.

— Да где это видано, чтобы отличники, успевающие и талантливые посылались по нарядам, как в наказание! — кричал один.

— Где это видано?!

— А все «сачки», бездари, бездельники и разгильдяи оставались в расположении! — кричал Пугачев. — Гуляй — не хочу!.. Они и так ни черта не делают, так их теперь даже на хозработы не пошлешь!

Хижняк сидел за столом, обхватив руками голову.

* * *

... В каптерке Кацуба, в рабочем комбинезоне, с брезентовыми рукавицами за поясом, разглядывал пятьдесят пар новых сапог, стоявших на стеллаже. Одну пару снял с полки, глянул на подошву. Размер — сорок два.

Он поставил сапоги на место, опустился на колени и услышал, как в кабинете Хижняка кто-то сказал:

— Что же это такое?! Старшина эскадрильи будет теперь ломать нам весь учебный процесс?!

— Прислали неизвестно откуда, неизвестно кого... — послышался голос Пугачева.

Кацуба спокойно вытащил из кармана связку ключей и из-под койки достал фанерный чемодан с замочком.

Хижняк не выдержал, вскочил со стула и застучал кулаком в стену, разделяющую его кабинет с каптеркой:

— Старшина! Старшина Кацуба!..

... Кацуба открыл чемодан и достал бумажник. Он отсчитал две с половиной тысячи рублей и спрятал их в карман комбинезона. А потом снова замкнул чемодан...

— Старшина! — треснул еще раз в стену капитан Хижняк.

... Дверь кабинета открылась, и вошел Кацуба.

— Слушаю вас, товарищ капитан.

— Товарищ Кацуба, объясните, по какому принципу вы назначили людей на хозработы? Мне перед строем выяснять не хотелось.

Младший лейтенант Пугачев закричал:

— У вас есть свои функции — вы ими и занимайтесь!

— Что же это такое, действительно, — неприязненно сказал другой командир звена.

Кацуба посмотрел на лейтенанта своими маленькими сонными глазками и неторопливо сказал:

— Функции у нас, товарищи лейтенанты, одинаковые.

Пугачев иронически расхохотался:

— Ну

дает старшина! Придет же такое в голову! Какая-то мания величия...

— Функции у нас с вами, товарищ младший лейтенант, одинаковые, — жестко повторил Кацуба. — Нам с вами требуется их сберечь. А для этого их нужно учить. И заставлять хорошо учиться, Тогда у них больше шансов выжить. Курсанты, успевающие по всем предметам, могут быть заняты на хозработах. От них не убудет... А отстающим и двоечникам это только во вред. Им на это время уже назначены дополнительные занятия в учебно-летном отделе. Полковник Егоров, начальник УЛО, в курсе. Разрешите идти, товарищ капитан?

* * *

«Студебекер» ехал через городок на станцию.

В кабине сидел начальник склада боеприпасов. В кузове — Кацуба с курсантами. Он перегнулся через борт к открытому окну кабины и крикнул водителю:

— Около бани притормозите на минутку!

И водитель притормозил.

— Не расходиться, — приказал Кацуба и спрыгнул через задний борт.

Он взбежал на второй этаж и открыл дверь банного медпункта.

Наташа сматывала стираные бинты.

— Здравствуйте, — сказал Кацуба.

— Это вы? — не удивилась Наташа. — Здравствуйте, старшина.

— Вы того безрукого знаете? Который «Дукатом» торгует. Два рубля штука, тридцатник — пачка...

— А, Иван Никанорыч, — улыбнулась Наташа. — Знаю. Сосед мой.

Кацуба деловито достал из кармана деньги и положил их перед Наташей.

— Вот тут две с половиной. Купите ему на рынке у барыг новые сапоги. Размер сорок два. Скажите, что сапоги передал старшина Кацуба. И все. Ни про деньги, ни про базар — ни звука. Ему нужны сапоги, а все остальное ему должно быть до лампочки. Договорились?

— Да... Но я не понимаю...

— Я спешу. Меня ждут. Договорились?

— Да.

* * *

Неподалеку от станции, в тупике, стояли два крытых пульмана. Их охраняли четыре солдата с карабинами. Солдаты были восточного происхождения, никого близко к вагонам с бомбами не подпускали, покрикивая гортанными голосами.

Был уже поздний вечер. «Студебекер» приткнулся задним бортом вплотную к дверному проему вагона. Грязные и усталые курсанты прямо из вагона перекатывали бомбы в решетчатых длинных ящиках в кузов «студебекера». Кацуба стоял в кузове и еще с одним курсантом ровно укладывал стокилограммовые бомбы в плотный штабель.

— Хорошо? — спросил шофер, когда кузов был забит доверху.

— Порядок, — ответил Кацуба и тяжело спрыгнул на землю.

Надрывно рыча, грузовик медленно пополз в темноту.

— Перекур, — сказал Кацуба.

Тут же были все четверо, которые дрались на базаре. Один из них, Никольский, зло проговорил, глядя в черное среднеазиатское небо:

— Пока он туда доедет, пока его там разгрузят, пока он вернется... А мы, как бобики, должны здесь загорать!..

— Конечно, бардак получается, товарищ старшина. Что, машин лишних нету, что ли? — сказал его приятель.