Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Клим услыхал шуршание и хруст сучьев: с двух сторон к нему шли двое вроде как воев, третий приближался сзади. Пожалел, что саблю оставил в шалаше.
— Здравствуй много лет, Клим Акимов! — произнёс один из них.
— Здравствуйте, — ответил Клим, поднимаясь, и в тот же миг звонкий удар по его голове: подошедший сзади стукнул короткой дубинкой-шарашкой. Двое с боков подхватили Клима, не дали упасть, третий схватил за ноги, и они побежали к реке. Гулька заметил похитителей, когда они забегали в камыши. Ещё не поняв о случившемся, он крикнул: «Клим!
Добытчики лекарственных трав работали спокойно до обеда. Но кулеш поспел, а Клима с Гулькой нет как нет. Немного подождав, поели. И тут услыхали стон Увидели — кустами, как слепой, продирался Гулька, рубаха в крови и грязи, в руках палка. Увидев своих, крикнул: «Увезли!» и повалился замертво. Пока его приводили в сознание, многие, схватив сабли, сели на коней и обежали округу, но ничего подозрительного не нашли. А когда Гулька более-менее связно рассказал о происшедшем, трое умчались за Фокеем.
В эту ночь лагерь ночевал, как на войне, — не рассёдлывая коней, ожидая нападения.
На следующий день Фокей с воинами обыскал всю округу. К вечеру на левом берегу Виледи верстах в десяти вниз по течению обнаружили оставленное становище. Определили, что там дней пять стояло с десяток коней. Фокей решил, что идти в погоню сейчас не имеет смысла. Со снявшимся лагерем возвращались домой; по пути нашли рыбака, челнок которого показался Гульке знакомым. Рыбак сознался, что дня три назад у него челнок пропал, но сегодня он увидел его в камышах. Рыбак оказался местным, но на всякий случай его забрали с собой.
С одобрения Семена Аникиевича Фокей с десятком товарищей поскакал в Москву. Зот по просьбе Фокея разрешил Гульке поехать с оказией в Ярославль. Зачем туда его несло, знал только Фокей.
Гулька чувствовал себя очень скверно. Рана от ножа небольшая быстро заживала. Но вот удар шарашкой по голове... Голова теперь постоянно кружилась, часто подкашивались ноги. Тем не менее Гулька мужественно терпел. Сперва плыл на струге, потом кули соли перегрузили на подводы, от тряски по неровной дороге голова разваливалась, иной раз пугал возчика, теряя сознание... Но вот впереди засияли луковки ярославских церквей.
В строгановском подворье Гулька отлёживался дня три. Рвался пойти по делам, но валился с ног. Но вот круговерть в голове затихла, он поднялся с нар и побрёл в знакомые ему торговые ряды. Там в мучном ряду увидел чернобородого купца, хотел подойти, но голова и ноги подвели, опустился на большой расколовшийся жёрнов. Через какое-то время к нему подошёл приказчик и осведомился, что надобно. Гулька попросил подозвать хозяина, сам не может пойти, дюже ослабел.
— Какой-то дохлый мужик хочет поговорить с тобой, хозяин, —
— Пошли ты его... Впрочем, ладно... Ну! Чего тебе?
— Ты — Вереней Игнатов?
— Вереней, ну и что?
Гулька вспомнил хрипатый голос, ошибки нет.
— Пусть приказчик уйдёт.
— Ишь ты какой! — Приказчик всё ж отошёл. — Ну, говори.
— Зимой приходил к тебе с просьбой лекарь Клим Акимов. Помнишь?
— Лекари ко мне многие ходят... Ну и что?
— Прости, Вереней, голова у меня... так вот, он передал слово Неждану Скоморохову.
— Не знаю никакого Неждана! Уходи отсель, мил человек!
— Не гони меня, а выслушай... Так вот, того лекаря силой увезли, а меня стукнули, опомниться не могу.
— Не знаю, ничего не знаю! — хрипел купец, и тихо спросил: — Кто? Когда?
— Полагаем — люди князя Вяземского. Три седмицы уже... Ещё скажи: я тут на строгановском подворье отлёживаться буду, а в Москве его ждёт Фокей, он знает, кто это.
Запас энергии окончился. Схватившись руками за голову, Гулька качался на камне из стороны в сторону. Вереней, отходя приказал приказчику:
— Андрейка, проводи болезного до подворья Строгановых.
16
От Соли Вычегодской до стольного града восемьсот вёрст; ежели поспешать, то верхового гона до неё с малым отдыхом, чтоб не запалить коней, — две седмицы. Похитители в таком деле толк знали.
Клима привели в сознание ещё в лодке, потом посадили в седло-гнездо, да ещё привязали и гнали коней по просёлкам до вечера. Потом несколько часов отдыха и опять в путь. Только в конце этого дня они перестали опасаться погони. Радовались успеху — пленник легко достался!
Присмотревшись к похитителям, Клим понял, что старшим тут был Левко, доверенный слуга Вяземского. Широкоплечий, русоволосый парень с формирующейся бесцветной бородкой. Улыбчивый, в пути каждый раз запевал какую-нибудь песню, чаще заунывную, про неудачную любовь.
Его помощником был второй слуга князя Дорофей, постарше Левка, молчаливый, песням подтягивал вполголоса. Этот был из вычегодских охотников, хорошо знал посёлки вдоль реки и дороги. Вёл отряд уверенно, заезжал в посёлки, только чтобы пополнять запасы.
Третий — Влас. Клим сразу узнал в нём одного из дворян Изверга. И десяток стражников из ополчения князя.
Все они относились к Климу без злобы, поили, кормили наравне с собой, рук-ног не вязали, но Левко предупредил, чтобы Клим ни с кем не разговаривал. Но уже на третий день отношения потеплели. Десятник стражи неудачно спрыгнул с коня и вывихнул ногу. Клим вправил её и облегчил боль. Убедившись, что с ними едет лекарь, все принялись выкладывать перед ним свои болести, иной раз и тайные. Клим охотно давал советы, остановив отряд, указывал, какие травы собирать и как отваривать. Теперь он ехал, как обычный всадник. Правда, Левко сказал: