Старший дознаватель

Путилов Роман Феликсович

Выглядела девица значительно лучше, чем давеча, запах свежего пива пробивался через аромат парфюма.

— Похмелилась? Зря, плохая привычка. — я вновь в тянул воздух,

Софья густо покраснела:

— Да мы вчера с девочками немного посидели, в три часа домой пришла, а тут этот, Игорь, в семь часов утра по телефону позвонил… Надо было вилку из розетки выдернуть. Ты мне скажи, что ты тут…

В это время по ступеням застучали чьи-то каблуки и через несколько секунд в мой кабинет ввалилась, никто иная, как Рыбкина Нинель Павловна, начальник следственного отдела и мой личный враг.

Крепкая попа отодвинула в сторону, ошеломленную Софью, вместе со стулом в сторону,

а маленький кулачок женщины припечатал на поверхность письменного стола мою утреннюю повестку.

— И чтобы никогда, слышишь, Громов, никогда! — перед моим носом угрожающе махали напряженным указательным пальцем, с длинным, как коготь дикого зверя ногтем, голос дрожал и прерывался от ненависти и недостатка кислорода: — Даже думать не смел смотреть в сторону этого мальчика!

Софья, круглыми, как у совы глазами проводила удаляющуюся спину, шипящей от злости, как паровоз, начальника следствия и повернулась ко мне:

— Это кто? Это ваша Рыбкина была?

— Ну да. Давай, беги скорее отсюда, а то, я чувствую, она мне не все еще сказала, скоро назад примчится, а если, не дай Бог, тебя разглядит и запомнит, то не даст тебе нормально с нашим следствием работать.

— Я тебя позвоню… — пискнула начинающий адвокат и торопливо помчалась в сторону выхода.

Пообедав бульонным кубиком «Магги», заваренным в кружке и зачерствевшим коркой хлеба, завалявшейся в столе, которая, если ее макать в пустой бульон, становилась, вполне себе, основным блюдом, я поспешил к уличному киоску, что стоял на автобусной остановке, прямо напротив моего, полуподвального окна. С купленной в киоске шоколадкой «Одухотворение» я и постучал в дверь с табличкой «Оператор ИЦ».

— Привет. — я помахал шоколадкой перед, приоткрывшей дверь, невысокой брюнеткой с серыми глазами: — Обедаешь? Можно, я пока на компьютере поработаю?

— Заходи. — из моей руки ловко вынули шоколадку, после чего дверь гостеприимно распахнулась.

— Здрасьте, девочки! — я изобразил улыбку от уха до уха: — Не помешаю?

За небольшим столиком в углу кабинета сидели еще две девушки в форме — инспектора детской комнаты милиции, перед ними стояла небольшая кастрюлька и миски с каким-то варевом, типа рагу — зарплату в РОВД задерживали на два месяца, а когда выдавали, то шла она, в основном, на покрытие долгов, поэтому сотрудники экономили на всем.

— О, Паша, привет. Кушать хочешь? — шоколадку я выбирал «от души», мой презент оценили и ответно решили покормить опера, которые, обычно, были голодны, по определению.

— Пахнет замечательно! — я с силой втянул носом, действительно аппетитный, аромат, исходивший из-под неплотно прикрытой крышки кастрюльки: — Но, к сожалению, только что поел.

Я вопросительно посмотрел на хозяйку кабинета, дождался одобрительного кивка, спрятался за громоздким монитором и вошел в директорию.

Каждый запрос в информаторий областного УВД положено было записывать в тетрадку и если ты лезешь в, то место, куда тебя просили, или как Нинель Рыбкина сегодня, категорически требовали не лезть, то можно было нарваться на неприятности. У той-же Рыбкиной могло хватить ума поставить «сторожок» на запрос по месту жительства «мальчика» Глеба, которой он, скорее всего, приходился родственником. И, при срабатывании этого «сторожка», что кто-то, любопытный, интересовался местом жительства подопечного, то у начальника следствия хватила бы «боевого безумия» устроить скандал или еще какую пакость в мой адрес. А вот если в качестве запроса указать весь дом полностью, то «сторожок» не сработает, так как нужные мне данные я увижу в составе огромного массива сведений, касающихся всех квартир,

и, по всем учетам. И адрес дома можно записать невразумительным, «докторским» почерком, что Рыбкина, буде она решит проверить темы моих запросов, не сможет разобрать, пятым или шестым домом я интересовался.

Если шустро двигать каучуковое колесико «мышки», не глядя пролистывая всех этих, бесчисленных, владельцев паспортов, охотников, домашних хулиганов и прочих, ранее судимых с автовладельцами, то и нужные сведения получишь быстро, так как они идут по номерам квартир. В очередной раз пожалев о отсутствии камеры на телефоне, да и вообще, любой цифровой камеры, я добросовестно переписал в ежедневник все данные на обитателей квартир. Ни машиной, ни оружием, ни наличием судимости обитатели квартиры, где был прописан Глеб, похвастаться не могли, и я изменил категорию поиска, забив в поиск номер паспорта «взрослой» гражданки, прописанной вместе с Глебом.

Тут уже выпало кое-что поинтересней — для этой дамы квартира в Нахаловке, была уже третьим адресом, известным милиции, и я последовательно начал забивать эти адреса.

А вот дальше вылезло нечто интересное. Пятнадцать лет назад дама, очевидно мать Глеба, проживала в одной квартире с неким гражданином, имевшим, кроме клички «Карась» и кучи судимостей, еще и имя Павлович. Я забил полные данные на «Карася» и получил три листа информации, которые я и распечатал. В довершении всего отчество Глеба, по странному совпадению, соответствовало имени, которое при рождении получил неоднократно-судимый вор –рецидивист с «погонялом» «Карась», что, с большой вероятностью говорило о том, что круг моих поисков успешно замкнулся.

Мне кажется, что за время моих поисков, обедавшие девушки уже забыли о моем присутствии, потому что, при звуке пулеметного треска матричного принтера, они дружно ойкнули и загремели посудой.

— Спасибо, барышни. — я поднялся, прихватив свои бумаги и двинулся к выходу, благо, что обеденный перерыв в РОВД уже заканчивался.

Следующий день. Локация — Общежитие Завода.

— Ты зачем пса с собой берешь? — Наташа, услышав звяканье поводка и ошейника, выглянула из комнаты, где, перед зеркалам она дополняла свою красоту, совершенно ненужными ей, штрихами: — Что-то опасное сегодня? Ты же говорил, что у тебя сейчас работа в кабинете?

Девушка в гневе, была чудо, как хороша. От злости ее глаза приобрели зеленый оттенок, и я задумался, что возможно, сегодня, можно и опоздать на службу…

— Громов, если я узнаю, что ты опять кого-то задерживал…

— Солнышко, ну кого я там задерживаю? — я изобразил полнейшее недоумение: — Ты почитай уголовный кодекс — мои статьи полнейшая чепуха, побои и оскорбления, да хищения из магазинов. Ко мне все жулики, по повестке, как миленькие приходят. Просто песику здесь до вечера скучно и тесно, особенно после нашего сада…

— Слушай, а давай на выходные на дачу съездим, шашлычный сезон закроем! — тут же переключилась на садовый домик Наташа: — Говорят, что на этой недели еще тепло и дождей не будет.

— Давай, только в воскресенье, а то я в субботу дежурю. — обрадовался я тому, что вопрос службы отошел на второй план.

— Ну сколько можно дежурить, по два раза в неделю… — Наташа надула, и без того, пухлые губы.

— Солнышко, а ты помнишь, что нас теперь в отделе всего четверо, и еще хорошо, что у девчонок дети не болеют. А мне, кстати…- я обвиняюще ткнул пальцем в блондинку: — Скоро еще у начальницы отпрашиваться на поездку в Москву на несколько дней, так как, кое кто, не будем показывать пальцем, стал богатой подмосквичкой… Или как правильно говорится?