Старт
Шрифт:
Дико повернулся к стенке, полежал немного, постарался успокоиться — ведь не зря говорят: с чем проснешься, такой и день будет. А может… может, все-таки он напрасно не вышел на площадку? Может, это ошибка? Зачем нужно было демонстрировать перед всеми свою обиду? Если бы удар не был таким неожиданным, он бы так не поступил. Хотя бы из чувства собственного достоинства. Ну, поиграл бы две этих постыдные минуты, потом пошел бы ужинать со всеми вместе и вел бы себя так, будто ничего не случилось, — и Кирилу ни звука. А потом перестал бы вовсе ходить на тренировки и, когда его отсутствие заметили бы и стали искать, пошел
Дико со злорадным удовольствием представил себе, как председатель ругает Кирила, как все в секции во главе с Тодоровым ополчаются против тренера. В результате Кирил сломлен, признает свои ошибки, приходит просить извинения, и Дико великодушно прощает его…
Да, верно, после того, что случилось, надо совершенно не уважать себя, чтобы вернуться… Эта мысль, с беспощадной ясностью вонзившись в мозг, испугала Дико до того, что его начало лихорадить. «Дико Диков из «Красной зари»!, «Зарянец Диков снова проявил себя как талантливый игрок!», «Лучше всех из команды «Красная заря» играл Дико Диков!»… Дико и «Красная заря» неразделимы. Эти прошедшие в труде и победах годы — целое десятилетие — молодость, воспоминания, верные зрители, друзья…
Два года назад баскетбольные команды охватила буквально эпидемия переселения — по одному, а то и по двое, по трое покидали игроки свои родные клубы и переходили в другие команды, «Народный спорт» почти в каждом номере печатал статьи, призывающие к верности традициям, к защите чести своих команд. Газеты хвалили тех, кто не покидает родной клуб, родные цвета. И среди первых всегда называли Дико Дикова. Он по праву гордился собой, презирал летунов и их погоню за «длинным левом»… А теперь, если он хочет остаться чистым перед своей совестью, он должен уйти из команды и нигде никогда больше не играть… Но что он будет делать в таком случае? Да и потом он чувствует, что его последнее слово в спорте еще не сказано…
Со всех сторон Дико проворачивал эту ситуацию. Если он остается, значит, у него нет гордости: если перейдет в другой клуб, назовут предателем, изменником. Голова гудела.
Дико быстро натянул брюки, надел зеленые тапочки и пошел к отцу. Старик сидел в кухне, завернувшись в старую толстую шаль, знакомую Дико еще с детства. Лицо у Старика было серое, он грел руки над плитой.
— Встал наконец?
— Как видишь…
Старик поглядел на сына с участием и укоризной. Ему очень хотелось узнать, почему все так случилось вчера, кто и в чем виноват, но спрашивать он не решался.
III
Дико собрался объявить председателю о своем решении уйти из команды. Иначе он поступить не мог, хотя в глубине души надеялся, что Китов не отпустит его.
Он рано вышел из дому, чтобы попасть в ДСО прежде, чем кабинет Китова наполнится людьми. Утро было холодное и ясное. Высокие серебристые облака тонко расчертили небо. Тротуар был чисто подметен. «Самое время влезать в костюм», — подумал Дико, с удовольствием окинув взглядом свои отлично выглаженные брюки, красиво отделанные борта пиджака. Глупо отчаиваться!
Несмотря на столь ранний час, в кабинете у Китова уже было полно народу — те же борцы, которых Дико видел несколько дней назад, но сейчас все они сидели, уныло опустив голову, прежнего
— Входи, входи! — пригласил его Китов, едва Дико открыл дверь. — Садись! Ты погляди на нас — на что это похоже? У нас все готово для поездки в Турцию: и паспорт, и билеты, и еду мы уже сложили в дорогу, и ждут нас там с нетерпением, а мы все еще тут! Тебе, небось, это понятно — ты ведь тоже не однажды ждал визу… Конечно, ее в конце концов дадут… — При этих словах лица молодых спортсменов посветлели. — Но прежде нужно немного попортить людям нервы… Жаль мне ребят! Видишь, как расстроены… Готовились, готовились и вот сидят и смотрят на меня, будто я маг и волшебник…
— Ну, если уж Китов возьмется за что-то… — начал Дико, но тут в кабинет вошел, почти вбежал какой-то незнакомый человек и с порога закричал:
— Готово! Позвонили по телефону!
— Кто позвонил? — Китов приподнялся со стула.
— Как кто? Да эти, которые визами занимаются. Все в порядке!
— Я иду немедленно! Спокойно, ребята, ждите!
— Товарищ Китов… — Дико, несмотря ни на что, решил сегодня же покончить со своими проблемами.
— Слушаю тебя. — Председатель открывал и закрывал ящики своего стола, что-то искал в них и наконец нашел. — Вот он! Ну, говори, дорогой, я тебя слушаю.
Дико бросил косой взгляд на окружающих:
— Тут как-то неудобно… Дело тонкое… Я поэтому пришел так рано… Много времени не займет…
— Что-нибудь серьезное?
— Сами увидите.
— Ну, тогда давай завтра, хорошо?
Дико ничего не ответил, но с места не сдвинулся.
— Послушай, приходи завтра рано-рано, ну, скажем, в восемь. Я закрою двери, никого не пущу. Если ты говоришь, что это что-то важное, значит, надо выслушать тебя в тишине. Не сердись, брат, приходи завтра! Будь здоров! — И председатель, рассовав по карманам какие-то бумажки, быстро вышел из кабинета, оставив Дико наедине с молодыми борцами.
Ему было стыдно, но не было сил уйти немедленно. Он стоял посреди кабинета с опущенной головой и напряженно думал, как выскользнуть незаметно, но ничего не мог придумать: ребята смотрели на него и молчали. «Вот и кончено все… Пути назад нет… Раз и Китов так, это конец!..» На ватных ногах Дико повернулся и, не прощаясь, вышел на улицу.
Пора бы покончить дела и на работе, он не мог больше числиться там и ни за что получать зарплату. Ему платили, пока он играл.
Впервые он шел туда легко, без угрызений совести. Обычно он появлялся на работе два-три раза в неделю, проводил там час-другой, чтобы потом не показываться месяцами. Сначала директор требовал от него письма с печатью спортобщества, потом удовлетворялся записками от тренера, а под конец махнул рукой и вовсе перестал интересоваться — иногда встречая его в коридоре, директор делал вид, что не узнает.
Скоро все привыкли к особому положению Дико — все, кроме его прямого начальника бай Косты, которому рекорды Дико были безразличны. Этот высокий сухой старик в очках держал себя так, будто Дико вообще пустое место: редко отвечал на приветствия, почти не разговаривал с ним… После каждого интересного турне Дико, как правило, окружали, задавали уйму вопросов, на которые он с удовольствием отвечал. Только Коста ни о чем его не спрашивал, глядел на Дико сквозь толстые стекла очков и презрительно ухмылялся.