Старуха 3
Шрифт:
Когда все разговоры завершились — уже сильно после обеда, и Наталья со Степаном ушли, Лаврентий Павлович заметил:
— Я, конечно, человек сугубо мирный. Но если людям военным на зиму такую же одежку соорудить, из этого искусственного пуха…
— У нас только одна фабрика его пока выделывать может.
— Тогда займись постройкой новых. Постарайся до завтра хотя бы вчерне прикинуть потребности, вечером с товарищем Сталиным обсудим.
— А по аккумуляторам этим?
— А это я тебе завтра скажу… то есть скажу где строить и какие требования по персоналу учитывать нужно будет. Думаю, что наши флотоводцы от восторга до потолка прыгать будут. Но не сразу: мы,
Тридцать седьмой год заканчивался в общем-то на мажорной ноте: в стране был собран очередной небывалый урожай, промышленность росла невероятными темпами. И не только промышленность, культура тоже буквально расцветала. Правда, несколько своеобразно, но народу этот расцвет очень нравился: ведь теперь любимых артистов кино люди могли увидеть не только на экране. А всё «реформа» товарища Дукельского: после того, как режиссерам, актерам, сценаристам и композиторам перестали выплачивать процент с проката фильмов, им пришлось изыскивать иные источники «постоянного дохода» — а таковыми для них остались лишь «личные гастроли» по городам и весям. Гонорары за съемки все еще оставались, как считала Вера, «неоправданно высокими» — но они уже не делали участников кинопроцесса очень сильно выделяющимися из народа богачами. Да, жили безбедно — но теперь лишь пока продолжали упорно трудиться. А с «упорным трудом» тоже стало не особенно сладко, так как товарищ Дукельский перестал бездумно отдавать новые проекту «заслуженным мастерам» и число этих самых сценаристов, режиссеров и композиторов (не говоря уже об артистах) стремительно росло — а бюджет Управления кинематографии наркомата культуры остался почти прежним. То есть немного вырос за счет выручки от проката фильмов, но на все «хотелки старых мастеров» его не хватало.
То есть для некоторых хватало, просто Семен Семенович знал, чьими молитвами он занял нынешний пост и — по «рекомендации» лично Иосифа Виссарионовича — старался прислушиваться к мнению «самого молодого академика в стране». Вера, давно уже занимающая, среди всего прочего, и должность заведующей лаборатории высокомолекулярных соединение Академии Наук (то есть, по сути, лаборатории своей собственной кафедры в университете) летом совершенно неожиданно для себя получила высокое звание: Владимир Николаевич Ипатьев все же «продавил» на очередной сессии Академии «прием нового члена». Аргументируя это в том числе и тем, что «заведующий академической лаборатории должен быть академиком». Ну и тем, что Вера — как он искренне считал — по сути основала собственную научную школу. А так как кандидатура была поддержана новым президентом Академии Комаровым, то избрали Веру единогласно.
Владимир Леонтьевич, будучи ботаником, очень высоко оценивал работу Веры Андреевны Синицкой именно с позиции ботаники: ее предложения по использованию полиакрилата калия при выращивании лесных полос в голой степи продемонстрировали невероятные результаты, а предложение сажать там монгольскую сосну тоже успело дать заметный эффект. То есть сосны-то еще совсем невысокие вырасти успели, но вот «снегозадерживающий эффект» от них оказался выше всяких ожиданий, да и с ветровой эрозией эти невысокие, но удивительно ветвистые деревца боролись очень неплохо.
Про эти сосны Вера в «прошлой жизни» вроде бы ничего не знала, но откуда-то помнила, что китайцы именно этими соснами превращали свои пустыни в плодородные земли. Конечно, если в пустыне воды совсем нет, то там что угодно сажай — толку особого не будет. Но если вода есть (или ее можно откуда-то доставить), то результат просто обязан быть
Насчет «доставки воды» у нее тоже «сложился консенсус» с великим геоботаником. В свое время в СССР широко обсуждался проект переброски рек Иртыша на юг, и в рамках этих обсуждений прозвучало предложение о «повороте Ишима» в сторону Аральского моря. Тупенькое такое предложение, поскольку там нужно было полсотни кубокилометров воды как-то поднять на девяносто метров. А вариант прорыть канал длиной в тридцать пять километров вообще был поднят на смех: чтобы его прорыть, нужно было переместить больше двухсот миллионов кубометров земли!
Однако Вера, упомянув в разговоре с Комаровым этот вариант, даже не предполагала, что «для советского человека нет преград» — а академик все это тщательно просчитал, подготовил все нужные бумажки — и с ними пришел на заседание комиссии Госплана. Где довел до изумленных плановиков результаты своих несложных вычислений: такой канал мог обеспечить водой свыше тридцати тысяч квадратных километров плодородной, но засушливой степи в таком объеме, что урожаи с орошаемых земель менее двадцати центнеров с гектара будут считаться вообще стихийным бедствием. А минимум шесть миллионов тонн зерна ежегодно в ближайшие десятилетия многократно все затраты на строительство такого канала окупят. Да что там, канал вообще за пару лет окупится!
К моменту избрания Веры действительным членом Академии уже и все геологические и гидрологические исследования по трассе будущего канала успели провести, а как раз осенью на Уралмаше началось изготовление первого роторного экскаватора, который должен будет этот канал копать. То есть роторные экскаваторы уже потихоньку в стране производились, но маленькие, на пятьсот кубометров в час — а теперь началось строительство могучей машины, способной выкапывать по десять тысяч кубометров за этот же час…
Витя, посмотрев принесенный Вере проект машины, лишь хмыкнул:
— В том, что они эту машину построят, у меня вообще сомнений нет. А вот в то, что она хотя бы сутки без поломок проработать сможет, я не верю.
— А ты откуда знаешь? То есть почему ты так уверен? Ты же по станкам специалист, а не по землеройным агрегатам.
— Вот потому и уверен. Станок — он работает… по крайней мере должен работать в относительной чистоте, а здесь — ну сама посмотри: тут опорные подшипники ротора будут постоянно в грязи. А песок, да и глина та же — это прекрасный абразив, тут подшипники земля съест за несколько часов.
— Я не думаю, что на Уралмаше полные идиоты в инженерном отделе сидят.
— Да, они там кругами бегают и кричат «а давайте что-нибудь эдакое придумаем»! Обрати внимание: на Ковровских экскаваторах все, что может землей повредиться, или отстоит как можно дальше от ковша, или на гидравлике сделано. Немножко масла при этом теряется, но это масло под давлением просто грязь внутри механизма не пропускает. А эти гении поставили электромотор прямо в центр ротора, да еще вентиляторы воздушного охлаждения сюда же воткнули: вся грязь будто специально вентилятором внутрь мотора засасывается.
— Ну так это-то поправить несложно…
— Ну да, нужно просто раз в два дня новый мотор на ротор ставить.
— А ты, между прочим, можешь рацпредложение подать и денежек немного на этом заработать!
— С твоей академической зарплатой нам только о денежках и думать приходится…
— Лишняя денежка никогда лишней не бывает.
— И какой будет моя рацуха? «Не стройте этот дурацкий экскаватор, хуже будет», так что ли?
— Не так. Вот смотри, мы возьмем трубу, по которой воздух будет в мотор закачиваться…