Старуха
Шрифт:
— Все в порядке, Олаф, я детям показывала, как нужно голову беречь при езде на велосипеде.
— Фрёкен Фармоль, — тут же к Вере подлетела какая-то невысокая пухленькая женщина, — а где вы этот шлем купили? — она показала рукой на мальчишку, уже успевшего шлем на голову нацепить. Народ вокруг рассмеялся, ведь обращение прозвучало буквально как «девушка бабушка», но Вера решила на него «не реагировать»:
— Где? Тут неподалеку, в гараже на улице Квамгатан, хозяина вроде Карлом Густафссоном зовут.
— А сколько он стоит?
— Не могу точно сказать…
Женщина ответом удовлетворилась и исчезла, а к Вере пролез какой-то высокий и абсолютно бесцеремонный парень:
— Добрый день, фрёкен… — вероятно он тоже хотел сказать «бабуля», но сообразил, что что-то тут будет не так. — Я из «Стокгольмской газеты», скажите, зачем вы тут… разбили ваш шлем?
— Не зачем, а почему. Я не люблю разглядывать разбитые головы мальчишек, упавших с велосипедов, но чтобы они сами поняли, что головы нужно беречь, мальчишкам надо наглядно показать что с ними может случиться и как свои головы можно все же сохранить.
— Да, получилось очень наглядно. Но ведь ваш шлем… он ведь, наверное, не очень дешевый? И теперь у вас шлема нет… запасного…
— Я себе таких шлемов наделаю сколько мне понадобится, их я делаю на своем заводе. Сама их придумала и сама их для себя и делаю. А насчет того, что он дорогой… да, дорогой, но голову свою я оцениваю гораздо дороже. Люблю я на мотоцикле кататься, а где продают запасные головы, до сих пор так и не нашла, так что приходится беречь ту, что у меня уже есть…
Репортер задал еще несколько вопросов, Вера на них ответила, обратив внимание в том числе и на защитные наколенники и налокотники на своем комбинезоне, а заодно еще раз «прорекламировав» Олафа. Но надолго интервью не затянулось: в городе новости распространяются с невероятной скоростью и к месту событий уже подтянулись Егор Дементьевич и Василий:
— Вера, что тут происходит?
— Ничего неприятного… извините, господин газетчик, мне уже пора уезжать…
— Так, и что это было? Тут, кажется, полгорода собраться вокруг тебя успело, — сердито поинтересовался Вася.
— Это была рекламная акция, завтра у нас появятся тучи покупателей на всякое разное… Мы свою работу выполнили, теперь вы, Егор Дементьевич, займетесь работой уже вашей. Я вам сейчас дам подготовленный прейскурант на наши изделия…
— Какие изделия? — удивился Вася.
— Мы сюда приехали чтобы задорого продавать изделия лабораторного завода НТК, ну и других заводов тоже…
— Как же, будут буржуи наши изделия покупать… — с сомнением прокомментировал увиденные в прейскуранте цифры Егор Дементьевич.
— В очередь выстроятся, — отрезала Вера. — У них тут каждый год устраиваются мотоциклетные гонки под названием Новемберкосан, а Хускварна делает лучшие гоночные мотоциклы и содержит свою команду гонщиков. Но только за последние два года на гонках разбились пятеро, до смерти разбились, так что эти оружейники денег на экипировку точно не пожалеют.
—
— Они сначала прибегут к нам с просьбой им эти шлемы продать. Мы — продадим, а заодно уж, чтобы два раза не вставать, толкнем им и комбинезоны, и шины… или ты думаешь, что я просто от безделья на наши шины их название поместила? Купят они всё, а Карл еще и кучу другого околоавтомобильного барахла шведам продаст.
— И что он продавать будет?
— Я его уговорила взять на реализацию велосипедные шлемы, в четверг он с таможни ящики с ними уже забрал. Там немного, сорок восемь штук — но если он их сможет продать за неделю… думаю, сможет, я ему такую рекламу сделала! Ну так вот, Егор Дементьевич, тут как раз всё, что мы продавать шведам можем, перечислено. И еще указано когда — это тоже важно, так как многое только начинает производиться. А на выручку… посмотрим, когда к нам парни с Хускварны прибегут. И потом пойдем Асю потрошить.
— Какую Асю?
— Это компания, которая здесь разное оборудование электрическое делает, называется Allmanna Svenska Elektriska Aktiebolaget, сокращенно ASEA, читается Ася. Вам придется с их руководством подружиться…
— Станут они с советским человеком дружить… — все так же с сомнением в голосе отозвался бухгалтер.
— Они будут дружить с человеком, который придет к ним с заказом миллионов на двадцать крон. Сейчас у капиталистов кризис начинается, им каждый заказ как манна небесная… Подружатся. Но вы им спуску по ценам не давайте: у нас тоже лишних денег нет, у нас пока вообще никаких нет… почти. Но — точно будут, причем скоро.
Вера в своих прогнозах все же немножко ошиблась: Карл, сжимая в потном кулачке почти две тысячи Вериной доли от продажи велосипедного аксессуара, прибежал уже вечером в субботу. Вера с ним договорилась, что с первой партии он себе заберет по пять крон со шлема, а потом он их будет получать по фиксированной цене в двадцать пять крон — и херр Густафссон, продав «в рамках исследования платежеспособного спроса» их по сорок пять крон за штуку, страстно возжелал свои доходы побыстрее увеличить. А вот «большие люди» из Хускварны в Стокгольм пожаловали лишь в понедельник: Stockholms-Tidningen (то есть Стокгольмская газета) печаталась тиражом за полтораста тысяч и распространялась по всей стране, причем очень быстро, но все же обычным транспортом — и в далекой Хускварне заметку прочитали лишь вечером в воскресенье, так что приехать быстрее они просто физически не могли.
Затем Вера два дня вела с ними «очень интересные переговоры»… а когда этим переговоры закончились (подписанием контракта), девушка, довольно вздохнув, на ближайшем пароходе (то есть еще через неделю в пятницу) отплыла обратно в СССР…
На следующий день после возвращения в Москву Вера пришло с «отчетом по проделанной работе» к Лаврентию Павловичу, и тот начал разговор с упреков. То есть хотел с них начать:
— Вера Андреевна, я тут почитал отчет, присланный Егором Дементьевичем и поговорил с Василием, они жалуются, что ты…