Старые черти

Эмис Кингсли

Чарли вошел в комнату и молча уставился на Алуна с мольбой и упреком, словно залитый кровью воин, который в одиночку сражался с врагами. На самом деле никакой крови на нем не наблюдалось и выглядел Чарли вполне прилично, насколько это для него возможно. Алун вспомнил, что сегодня приятель и выпивал сравнительно мало: в пабе не просил то и дело налить еще, а в самом конце подолгу — минут по десять! — сидел над пустым стаканом. Было ясно, что, если так пойдет и дальше, он не свалится с ног до поздней ночи. Алун предположил, что Чарли держится ради него, Алуна. Как трогательно!

Женщины принесли чай, а к нему — тосты с анчоусами

и валлийские оладьи с изюмом. Печенье не подали — видимо, Софи с Рианнон съели его на кухне. Едва со стола убрали, его, словно в ночном кошмаре, пришлось накрывать снова — Дороти и Перси привезли большой бумажный пакет сконов, [49] клубничный джем, девонширские сливки и шоколадные эклеры. Дороти обрадовалась встрече с Уиверами и Норрисами, как военнопленный — воссоединению с близкими. После обмена приветствиями выяснилось, что для пяти часов вечера она непривычно трезва и, следовательно, продержится на ногах дольше обычного. С другой стороны, это означало, что Дороти не так быстро станет совершенно невыносимой, а возможно, даже отключится, не достигнув этого состояния.

49

Пшеничные или ячменные лепешки из недрожжевого теста.

Человек, незнакомый с Уэльсом и валлийцами, вряд ли мог бы представить Дороти вечернюю по Дороти теперешней. Со стола убрали во второй раз, из кухни принесли бутылку белого испанского вина. Слегка нахмурившись, будто бы не понимая, что происходит, Дороти следила, как Рианнон вытаскивает пробку и наливает вино в три бокала. После небольшого раздумья она осторожно взяла бутылку, уставилась сквозь очки на этикетку и внимательно ее изучила. Затем вслед за подругами бережно подняла бокал, выпила, и ее лицо приняло заинтересованное и довольное выражение: так вот оно какое, вино!

Алун наблюдал за ней с профессиональной неприязнью. Конечно, он сам порой переигрывал, но только в шутку или из мальчишеского озорства, а старушка Дот на полном серьезе старалась произвести впечатление. Впрочем, вряд ли — в таком-то возрасте, да еще в компании, где ее знают как облупленную! Скорее всего она просто продолжает вести себя как в те далекие годы, когда только начинала карьеру алкоголички и могла притворяться, будто напилась по неопытности. Что-то вроде устоявшегося ритуала.

— А давайте пойдем отдадим дань уважения гробнице Бридана, — предложила Софи.

— Когда я ее видел в последний раз, там была просто могила, — заметил Чарли. — Хотя с тех пор его вполне могли перенести в мавзолей. Или в кромлех, [50] учитывая, что Бридан считал себя кельтом.

— Можно и пойти, я не против, — согласился Алун.

Перси повернулся к Дороти:

— А ты как думаешь, милая?

— Прекрасная мысль. Я не была на его могиле лет двадцать. Сейчас вот допью и пойдем.

— По-моему, кладбище при церкви закрывают в шесть, — сказала Рианнон.

50

Один из видов мегалитических построек времени неолита и бронзового века.

Ее тон не оставлял никаких сомнений — Софи предложила пройтись не случайно.

Алуну захотелось узнать, чья это была идея, ее или Рианнон. Впрочем, какая разница — главное, Дороти поймали на крючок, и ей придется обойтись без выпивки, пока они будут навещать могилу, если не дольше. Софи с Рианнон наверняка уже подыскали несколько открытых допоздна магазинов, и относительно трезвая Дороти не сможет устоять перед соблазном туда зайти. (Мужчины подождут в пабе.) Немного везения при умелом руководстве — и Дороти расстанется с бутылкой часа на два. А вот после…

Все встали и потянулись к выходу, говоря о том, что хорошо бы еще и прогуляться, раз уж собрались, и что идти всего-то несколько минут, а кое-кто успел обменяться знаками. Чарли интересовало, какое отношение к злокозненному плану имеет Алун, и тот попытался показать, что никакого. Перси, в свою очередь, молча наблюдал, как Дороти одним махом опрокинула бокал. Софи с Рианнон допивать не стали. Рианнон бросила на Алуна заговорщический взгляд, одновременно давая понять, что прятать от Дороти вино совершенно бессмысленно. Алун сразу представил, с каким удивленно-счастливым видом Дороти взирала бы на обнаруженную в холодильнике бутылку или с какой неловкой поспешностью вручила бы хозяйке странный, в форме бутылки, пакет, якобы едва не забытый дома.

Бросая вызов местному климату, летнее солнце заливало ярким светом пологий склон, где располагалось живописное церковное кладбище, открытое в это время года до семи вечера. Бридан был похоронен почти в самом конце ряда довольно новых могил в юго-восточном углу. Его могила ничем не отличалась от соседних: надгробие, поросший травой холмик с каменным бордюром вокруг, свежие цветы в стеклянных вазах. Надгробная надпись была на редкость скупой: даты жизни и строка из Священного Писания. Казалось, здесь давно не ступала нога человека, словно кто-то пустил слух, что на кладбище смотреть особо нечего.

Все немножко постояли, изображая сдержанное благоговение. Одна Дороти выглядела как героиня фильма, скорбящая у могилы. Алун склонил голову, чувствуя на себе пристальный взгляд Чарли, и честно попытался думать о Бридане, которого несколько раз видел, а однажды провел в его обществе почти целый вечер. Алун неоднократно сравнивал характер поэта с луковицей: снимаешь слой за слоем, сталкиваясь попеременно то с отъявленным подонком, то с вполне приличным человеком, пока не доберешься до сердцевины. Вся загвоздка в том, что сейчас он уже не помнил и, конечно, не смог бы сказать навскидку, кто из двоих остался в самом конце. Та же проблема была и с творчеством Бридана: никак не разберешь, что это — талантливое шарлатанство или безнадежно ущербная работа гения. А может, оно вообще не стоит обсуждения?

Решив подать пример, Дороти стремительно повернулась и в сопровождении Рианнон и Софи зашагала к воротам. Сбоку от них возвышалась небольшая насыпь, или Бриданов холм, который раньше именовался довольно безвкусно — бугор Бридана; впрочем, оба названия использовались редко и, как правило, в печатных изданиях. Молва гласила, что поэт приходил на холм, садился на корточки и долгими часами глядел на бухту. Эта выдумка могла бы сойти за правду, не будь вокруг множества куда более удобных мест для наблюдения. Впрочем, легенду подтверждала строфа одного из последних стихотворений, так что Бриданов холм прочно обосновался в научных трудах и в путеводителях.