Старые девы в опасности. Снести ему голову!
Шрифт:
– Сможете выполнить эту работу? – сухо осведомился Баради в заключение.
– Думаю, да, господин доктор.
– Если справитесь, получите пятьсот франков. Больше за неквалифицированный труд не получает никто.
– Что касается платы, господин доктор, – сказал Рауль, – то меня уже нанял вот этот мсье, и я нахожусь в полном его распоряжении. Я участвую в этом деле исключительно по его просьбе.
Баради удивленно приподнял брови и посмотрел на Аллейна.
– Похоже, ваш шофер – большой оригинал, – сказал он по-английски. – Он производит впечатление неглупого
Баради подошел к камину и дернул за шнурок колокольчика.
– Миссис Аллейн любезно согласилась подготовить пациентку к операции, чем она сейчас и занимается. В ваше распоряжение выделена комната, и я осмелюсь предложить вам один из моих халатов. Боюсь, он окажется чересчур широк, ну да как-нибудь можно будет его приспособить. Нам ведь все время приходится идти на компромиссы, не так ли?
В холле появился человек в египетском одеянии. Баради поговорил с ним на родном языке, а затем обратился по-французски к Раулю:
– Ступайте с Магометом и приготовьтесь к операции, следуя его указаниям. Он говорит по-французски.
Рауль ответил на приказание чем-то средним между поклоном и кивком.
– Прошу меня извинить, мсье, – сказал он Аллейну и направился следом за слугой, по пути с интересом разглядывая холл.
– В нем наверняка есть примесь итальянской крови. Здесь, на побережье, такие гибриды не редкость, – заметил Баради. – Позвольте проводить вас в вашу комнату.
Комната, отведенная Аллейну, находилась по тому же коридору, что и спальня мисс Трубоди, только немного дальше. Острый глаз и цепкая наблюдательность были профессиональными привычками Аллейна. Он увидел не просто роскошно убранную комнату, но и отметил детали: китайские обои, антикварная китайская живопись, ваза времен династии Мин необычайной красоты.
– Эта комната называется китайской, – объяснял Баради очевидное, – но мистер Оберон не побоялся внести некоторые дополнения. Бюро из красного дерева с покрытием Верни Мартен, имитирующим китайский лак.
– Очаровательное дополнение. А вот для того, чтобы поставить здесь этот комод, потребовалось, видимо, еще больше дерзости. Это, кажется, работа Андре-Шарля Буля.
– Одного из его учеников. Да вы знаток! Мистер Оберон будет в восторге…
На кровати лежал халат. Баради взял его в руки.
– Примерьте, пожалуйста. За дверью пустая комната. Оттуда есть вход в ванную. У вас достаточно времени, чтобы принять ванну. Поскольку больной сделан укол морфия, чрезвычайная срочность отпала, но я бы хотел приступить к операции как можно скорее. К тому времени, как вы будете готовы, я тоже закончу свои приготовления, и мы сможем окончательно обговорить ход операции.
– Доктор Баради, – произнес Аллейн, – до сих пор ни слова не было сказано о вашем гонораре. Хотя мы с женой не имеем к больной никакого отношения, но все-таки я испытываю некоторую неловкость. Полагаю, мисс Трубоди окажется в состоянии по крайней мере…
Баради поднял руку.
– Не будем об этом, – перебил он. – Давайте условимся:
– Как вам будет угодно. – Поколебавшись, Аллейн добавил: – Ситуация весьма необычная. Уверен, вы понимаете, что мы не слишком охотно взяли на себя такую большую ответственность. Мисс Трубоди нам совершенно чужой человек. Да и вам самому было бы удобнее, если бы при ней находился родственник или друг, который решал бы, как поступить. Тем более что ее состояние столь серьезно.
– Согласен. Однако она, несомненно, умрет, если операция не будет сделана, и, по моему мнению, если мы допустим проволочки, ее состояние только ухудшится. Риск, конечно, есть, и большой риск. Неизвестно, удастся ли ей выжить. Все, что мы можем, – добавил Баради, и Аллейн почувствовал, что он говорит с искренней, хотя и сдержанной тревогой, – это быть на высоте и надеяться на лучшее.
Сочтя разговор законченным, Аллейн повернулся, чтобы идти в ванную. Когда он был в дверях, Баради, совершенно переменив тон, произнес:
– Ваша очаровательная жена сейчас у больной. Третья дверь налево. Она необыкновенно прекрасна. Высший класс. Вы позволите так о ней выразиться?
Аллейн взглянул на доктора, и его покоробило.
– Учитывая теперешние обстоятельства, – вежливо произнес он, – ничего другого мне не остается.
Очевидно, Баради принял его слова за шутку. Он от души расхохотался.
– Высший класс! – повторил он, но к чему теперь относился его восторг: к замечанию Аллейна или снова к наружности Трой – определить было невозможно. Аллейна разрывало от гнева, но благоразумие подсказывало держать себя в руках, и он быстрыми шагами вышел в другую комнату.
3
Трой выполнила все указания Баради, и мисс Трубоди снова впала в забытье. Ее веки были сомкнуты не полностью – из-под жалких остатков ресниц сверкали белки глаз. В тишине комнаты через неравные промежутки времени раздавалось лишь дыхание больной. Трой разрывалась между нежеланием оставлять ее одну и беспокойством за Рики. Наконец она услышала голоса Аллейна и Баради в коридоре, но скоро раздался хлопок закрываемой двери, голоса стихли, и снова только дыхание мисс Трубоди нарушало безмолвие в этих мрачных стенах. Трой надеялась, что Аллейн знает, где она, и ждала, что он вот-вот ее навестит. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался стук в дверь. Когда она открыла, на пороге стоял ее муж в белом халате – высокий, красивый и взбешенный. Трой прикрыла за собой дверь, и они принялись шептаться в коридоре.
– Черт-те что, – зло прошипел Аллейн. – Ты не находишь?
– Бывает и похуже. Когда вы начинаете?
– Скоро. Сейчас он пытается смыть с себя всю заразу. Пустые хлопоты.
– Жуткий тип, правда?
– Дерьмо. Извини, дорогая, что тебе приходится терпеть его липкие ухаживания.
– Ну, полагаю, что это не более чем утонченная восточная вежливость или что-то в этом роде.
– Утонченная дерьмовая наглость!
– Не обращай внимания, Рори. Ему меня не достать.
– Я не должен был привозить тебя в это поганое место.