Старые раны
Шрифт:
Или хотя бы тех, кто мучил ее.
Река гремела и поблескивала впереди. Сарет дышал с хрипом — еще немного и он доберется до берега. Где же ты, Викта? Подай хоть звук, если можешь.
Отдаваясь панике, он вновь припустил и бежал, пока не ударился о крутой берег, как о непреодолимую преграду. Темные волны пенились, рвались и неслись, пропадая за поворотом. Неужели дальше — на том берегу?..
Или где-то позади?
Сарет оглянулся — ничего кроме деревьев и отчаяния. Почему? Почему он не бежал быстрее, чтобы успеть до того, как она замолкнет? Почему так долго жалел себя и шел так
Ни шанса переправиться на другой берег — вода снесет его, как соломинку и разобьет о камни. Безумие. Это просто обман! Никто не кричал. Сарет просто сходит с ума — давно околел где-то в сугробе, а ему снится, что он все еще на ногах и ищет сестру. Не лезь в эту проклятую воду, ведь…
Ничего не случится. Он и так одной ногой в могиле, просто воспаленный мозг еще не понял этого. Надо бы прямо с головой, так будет быстрее. Нечего терпеть эту нескончаемую муку. Несколько пядей до берега и вода поможет покончить с этим ужасом.
Он почти бросился с обрыва, но в последний момент устоял. Запах. Запах паленого мяса! Сначала легкий, с трудом различимый, постепенно он все настойчивей просился в ноздри. Откуда в этом пустом Лесу… О, нет! Неужели они осмелились на ЭТО?!
Сарет резко развернулся и кинулся туда, ориентируясь по ужасному смраду, словно ищейка. Права на ошибку не было, каждый удар сердца отсчитывал оставшиеся мгновения.
Ближе вела его спасительная ниточка, от которой уже слезились глаза и барабанило истомленное сердце. Запах усиливался, рвался в нос и едва не выворачивал наизнанку.
«Викта! Сестра!» — хотел выкрикнуть он, но только сухо закашлялся. Чертов запах! Что тут творилось?!
Тусклое солнце открыло небольшой пятачок с остатками тлеющих угольков, разбросанными тряпками и…
Он сперва и не заметил темную фигурку, сидящую на самом снегу. От нее столбом валил дым, тело дрожало и медленно-медленно заваливалось вперед. В горло врезалась удавка, затягиваясь с каждым мгновением все сильней. Алый язык уродливо торчал из трепещущего рта.
Не помня себя, Сарет подскочил к ней и прижал к дереву. Викта сразу же раскрыла покрасневшие глаза, рвано вздохнула и с криком закашлялась. Сарет же принялся поспешно развязывать удавку на шее, но только ломал пальцы о жесткие узлы. Какой изверг навязал их так, Сеншес?
Викта драла горло и стонала, не в силах остановиться. Как близко она была, как близко…
Наконец ремешок поддался и Сарет сбросил веревку. Викта, дрожащая и испуганная, прижалась к его плечу и разрыдалась. Сквозь этот дикий кашель до него доносились какие-то слова, но Сарет не мог их разобрать.
— Не надо, — шептал он, гладя ее по голове. — Потом. Потом.
Не успел он обрадоваться, как пришел новый звук, еще более пугающий — крики и проклятия, перешедшие в вой десятка глоток.
Кричали мужчины. И страшно.
Он сжал свою сестру в объятиях и долго не мог пошевелить и пальцем, пока не затихло даже эхо. Тишина вновь пришла на смену крику, словно оборвалась туго натянутая нить — быстрым ударом ножа.
Что это было, Сеншес забери его душу?! Кто кричал? Этот проклятый Лес не давал ни мгновения передышки. Смерть поджидала за каждым
Нужно было уходить, срочно уходить отсюда… как-то.
— Сейчас, подожди, — отозвался он на ее отчаянный взгляд. — Ты можешь сидеть?
Она кивнула, но ее глаза вопили о том, чтобы он остался. Сарет поднялся и чуть сам не закричал от боли, когда посмотрел во что превратились ее руки. Живого места на них просто не было: с ладоней полностью сошла кожа, там где еще что-то оставалось, мясо исходило волдырями — крайне паршивый вид. Кто же?..
— Выродки? — спросил Сарет не своим голосом. Викта отрицательно покачала головой.
Не было времени выяснять. И не было времени куда-то уводить ее. Он сам сейчас коньки отбросит от холода! Сначала он принялся вытаскивать и снега вещи, которые разбросали по округе. Повезло найти пару кусков материи, но этого явно было мало — ноги уже побелели от холода. Если он в ближайшее время не найдет способ согреться, ни о каком спасении не может быть и речи.
Он знал, где можно найти теплые вещи, и ноги несли его именно туда — к источнику диких криков. Рассудок заливисто поносил такую глупость на чем свет стоит — ведь в любой схватке есть победитель. А наградой ему станет еще парочка вкусных кусков мяса, которые сами идут к нему в пасть. Но Сарет все ступал и ступал, пока не наткнулся на первое тело.
Это был псоглавец. Массивное тело лежало ничком, безвольно раскинув руки. Что-то зверски сильное оторвало его голову с корнем и размозжило ее о ствол рефа.
Как раз кстати — сапоги ему уже не понадобятся. С трудом содрав голенища с трупа, Сарет сразу же бросился натягивать их на свои многострадальные ноги. Увы, они оказались слишком велики для его миниатюрной стопы, но выбирать не приходилось. Следующим на очереди был теплый меховой плащ. Пусть хотя бы так. Если он проживет еще немного, собакобезголовый попрощается еще и с курткой.
Еще несколько шагов и он заметил остальных. Первый шаг — тело располосовано почти от груди до паха. Второй шаг — рок’хи просто вмяли в землю одним могучим ударом. Третий — псоглавца обезглавили и лишили левой ноги. Четвертый — несчастного подвесили на дереве, пронзив грудь тупым концом обломанной ветки. Они еще сжимали оружие, остальных убили с пустыми руками — они лежали на снегу растоптанные, разорванные и изломанные, словно игрушки после знакомства с жестокими детьми, которые не закончат вертеть и швырять куклу, пока изнутри не полезет вата.
Сарет насчитал двенадцать псоглавцев, порванных в клочья. Ни с одним из них он не хотел бы столкнуться лоб в лоб. И всех воинов забили, словно коров на бойне, — их копья и топоры так и остались девственно чистыми.
Кто же способен на такое?
Чуть дальше от места схватки он заметил вмятину на снегу. К ней тянулась цепочка следов, но тело куда-то подевалось — только черное, мокрое пятно, очертаниями намного меньше взрослого псоглавца.
Это и стало последней каплей. Сарет с бешено бьющимся сердцем побрел обратно, кляня себя за лишнее любопытство, но через несколько шагов не смог сдержаться — упал на землю и проблевался. Потом вытер рот тыльной стороной ладони и побежал назад — к сестре, которую и так оставил одну слишком надолго.