Старый Кёнигсберг. Часть 2
Шрифт:
– Чего это сразу арестовывать? – агрессивным тоном заявила бомжиха, – Мы ничего такого не сделали, кто-то бутылку выбросил, мы её нашли и забрали. Это наша территория!
– Мадам, никто не собирается вас арестовывать, – предельно вежливо ответил Доренко, – Наши эксперты уже доказали, что бутылка побывала в мусорном пакете. И вы этот самый пакет на помойке нашли. Нам для того чтобы дело закрыть нужны ваши показания
После того как все процедуры по снятию отпечатков у всех троих были закончены, и они отправились давать показания под протокол, Иван Алексеевич
– Остались только три женских отпечатка, как я понимаю продавщицы, дочери Горского и предполагаемой отравительницы
–И чтобы найти эту последнюю, необходимо обойти все квартиры в десяти девятиэтажных домах и задать жильцам только один единственный вопрос – это вы выбросили отравленный «Старый Кёнигсберг» на помойку? – ответил ему Борисов.
– Безнадежное это дело искать! – заверил его Иван Алексеевич.
Оперативники, окрыленные таким быстрым расследованием смерти телохранителя, скорым шагом отправились из лаборатории с докладом к полковнику Горячеву.
– Ну что воины, – встретил он их, – Знаю уже, знаю, отличились – оперативно раскрыли дело. Просто молодцы! Присаживайтесь и докладывайте.
– Теперь окончательно понятно, что сын Фетисова к преступлению не причастен, – начал Борисов, – Так что свою основную задачу мы выполнили.
– А преступник, который отравил коньяк и выбросил его на помойку? – спросил начальник отделения.
– А что собственно этому преступнику можно предъявить? – заметил Николай, – Он просто выбросил ненужную вещь! Он никого травить не собирался! Тем более, что в уборочных машинах весь мусор попадает под пресс, и бутылка бы лопнула. Но бомжи достали её из мусора раньше.
– Самое большое, что можно официально предъявить – это причинение смерти по неосторожности, – отметил полковник, – А чтобы предъявить – преступника надо найти и доказать его вину. Можно эту работу быстро и качественно проделать?
– Чтобы обойти все квартиры нужно много времени, да и как собрать доказательства, если даже предположить невозможно – кто мог выбросить отравленный напиток в мусорный контейнер. Кто угодно и где угодно мог купить эту бутылку коньяка, он свободно продается во всех магазинах. Это не запрещено законом. А что каждый покупатель делает с купленным продуктом, никого не касается, употребляет его сам или выбрасывает испорченный продукт на помойку – это его личное дело. Никто сам не сознается, никто никаких показаний давать не будет.
– Это дело можно смело отнести к проказам его величества господина «Случая», – вставил свою реплику лейтенант Доронин, который любил различные художественные сравнения и аллегории.
– Вот – вот! А это значит, что выполнять безрезультативную и длительную работу на деньги налогоплательщиков не имеет никакого смысла. Нам этого никто не позволит, – заключил Горячев, – Произошел форс – мажор, такое бывает и в нашей работе. А если Горский хочет докопаться до истины, пусть нанимает представителей частного сыска.
– Вряд ли он станет это делать, – ответил капитан
– Тогда все, пишите отчет о проделанной работе, и мы передаем дело в прокуратуру , пусть суд выносит решение по факту насильственной смерти потерпевшего. И если суд решит, что поиски преступника надо продолжить, тогда и будет другой разговор, – напутствовал их Горячев.
Оперативники встали и вышли, по дороге в свой кабинет лейтенант не удержался и сказал:
– Представляю Горского в зале судебного заседания, где он эту историю озвучивает. Просто комедия – королю нищенского бизнеса, бомжи подкинули на свадьбу любимой дочери отравленный коньяк с помойки! Вот уж желтая пресса развлечется по полной программе.
– Не будет он ничего подобного рассказывать, – возразил его начальник, -Пошли писать отчет.
Глава 2
В конце рабочего дня в отделении полиции объявился Фетисов, элегантный в модном осеннем пальто, цвета сухой листвы и при галстуке. Дежурный офицер провел его в кабинет начальника.
Фетисов поздоровался, прошел и основательно устроился в кресле, но видимо вопрос, с которым он пришел, сильно волновал его, его правая рука непроизвольно потянулась вверх, указательный палец проник под воротничок рубашки и оттянул его.
– Слушаю вас, – произнес полковник Горячев , отметив этот жест как признак сдерживаемого волнения.
– Я собственно с таким вопросом, – сказал Фетисов, – Вы нашли доказательство того, что мой сын в этом несчастном случае не виноват.
– Да нашли, – ответил полковник, – Результаты исследования улик доказывают, что ваш сын к смерти телохранителя свой жены не имеет никакого отношения.
– Это очень хорошо, и я вам благодарен за столь быстрый результат. И в связи с этим у меня к вам такая просьба – могли бы вы выдать мне письменное заключение, что мой сын в отравлении не виноват.
– Для чего вам необходимо такое заключение ? – спросил полковник и в его голове молнией пролетела догадка – уж не провокация ли это и не метит ли кто-то на его место.
– Для жены моего сына, – пояснил Фетисов,– Она не хочет возвращаться к нему, так как считает, что он к этому отравлению причастен.
– Мы таких письменных заключений не выдаем, тем более что никакого заявления от жены вашего сына по поводу его виновности у нас нет. Все материалы расследования переданы в прокуратуру и это задача суда, на основании предоставленных улик, выносить оправдательный или обвинительный приговор.
– Но, как же быть? – не на шутку разволновался Фетисов, его глаза судорожно заметались, кадык непроизвольно дернулся над узлом галстука, – Когда еще этот суд будет! А я очень хочу, чтобы Лиля вернулась к моему сыну как можно скорее.
– Сочувствую вам, но ничем помочь не могу, – ответил полковник.
– Может быть, есть возможность убедить ее, что мой сын не виновен в этой смерти.
– Если она лично придет в отделение, с таким вопросом, то мы можем повторить ей все, то же самое, что я сейчас сказал вам.