Старый Майк

Максвелл де Шоу

–Ну что вы, я лучше прогуляюсь.

–Майк, отказываться от приглашений на чай нельзя. Вы что не читали предыдущую статью Реддингса про нетворкинг? Кроме того, что все, что нужно в вашей жизни вы уже сделали, нагуляли свое, так сказать. Так вот, когда вам предлагают чай или кофе, нужно говорить “да”.

–Да! – со смехом ответил Майк, – вы так рассуждаете, будто бы мой путь здесь окончен.

–Ну что вы Майк, нельзя воспринимать все так буквально. Во-первых, “да” не буквально же нужно понимать. А во-вторых, я имею в виду, что у вас наконец-то появилось время пожить

для себя, к тому же, я прекрасно знаю, что вы никуда не торопитесь. Пока у вас отпуск на работе, самое время забыть про неё, иначе, зачем он нужен.

Он не любил проводить много времени у кого-то в гостях, тихое одиночество было ему куда ближе шумной компании. Но что касалось Мери, он просто улыбнулся и проследовал к ней в дом. Есть некоторая категория людей, которым просто нельзя отказывать. Они совершенно их не принимают. И Мери была именно такой женщиной. Она открыла дверь своего уютного, уже полностью рождественского домика и Майк вдохнул настолько праздничную атмосферу, что, наверное, еще несколько минут пребывал в некотором состоянии непонимания, куда он шагнул: с одной стороны в уже абсолютно знакомый и старый дом, а с другой, в здании, где царила атмосфера заколдованной Нарнии.

–Ну что вы встали, как истукан, Майк, проходите, проходите вперед, пожалуйста.

Майк вытер ноги, как только вошел в гостиную, тут же замер от изумления. Перед ним стояла огромная, красивая, рождественская ель. Она была увешена бусами и стеклянными игрушками. Светлая гирлянда светилась будто бы изнутри этой прекрасной елки, а так как свет в гостиной из-за не очень большого количества окон и пасмурной погоды, был слегка приглушен, это дерево становилось просто центром магии и праздника.

–В этом году, я решила слегка натерпеться с елкой и купила её до самого потолка, хотя видели бы вы, как я одна её тащила до дома. Уверена, со стороны это зрелище выглядело весьма забавно. Женщина шестидесяти лет тащит за собой почти трехметровый пакет непонятно с чем, так еще и лицо от тяжести напоминало лицо маньяка. Зато у меня в доме, как в резиденции Санта-Клауса, Рождество будто бы живет.

Она пригласила Майка за стол и налила облепиховый чай. Чай был маленьким секретом Мери, она всегда добавляла щепотку мяты и размешивала половину чайной ложки сахара, ровно столько, чтобы придать приятное послевкусие и не вызывать подозрений у тех, кто придерживается правила “воздержаться от всего сладкого”. Она была мастером еды, но еще большим мастером слова. Как и в вязании, она, управляя спицами беседы, ввязывала постепенно все больше и больше нитей, и вот, даже самый молчаливый становился общительным, а самый недоверчивый открытым.

–Я слышала, вас уже пригласили на Рождество.

–Да, в доме Фрейндлеров.

–У них всегда прекрасное Рождество. Ну праздник – всего лишь праздник, лучше расскажите о ваших планах, или как сейчас модно говорить, целях и желаниях на новый год. Только о тех, о которых можно! Не о самых сокровенных, а то не сбудутся!

Майк слегка рассмеялся.

–У меня уже нет никаких целей и желаний. Нет, разумеется, у меня в планах прочитать что-то из классики, например,

точно всего Шекспира, может напишу рассказ, не знаю.

–Ну что вы Майк, жить без мечт, тоже самое, что не жить вообще. По какому-то стандартному принципу и полностью довериться чему?

–Течению…

–Майк, течение только кажется неподвластным, на самом деле, достаточно только сделать легкий, но серьезный намек на движение веслом вашей лодки жизни, как вы уже будете лететь туда, куда по-настоящему нужно.

–Мери, неужели вы думаете, что я совершенно ничего не понимаю. Вы разговариваете со мной ну совершенно как с ребенком. Все ваши течения, потоки, русла, честное слово… Все это похоже на тренинг по неограниченной мотивации и поиску жизни. Но зачем искать что-то тому, кто уже все нашел?

–Найти всё невозможно, такова природа человека и участь, одновременно. Вечный поиск и вечное разочарование в конечном итоге, моменты счастья и непринятия. Был бы какой-то универсальный исход, и я бы с радостью с вами согласилась, но всё индивидуально. Ну и ладно. Вы знаете, каждое Рождество я делаю особенные подарки близким и соседям. Например, своей подруге Меги я подарю вот этот чудесный комбайн. Она так любит кулинарию, поэтому я точно знаю, что это лучший подарок. Одинокому Сэму я подготовила прекрасную коллекцию жуков.

–Жуков? – нервно удивился Майк.

–Я сама от них не в восторге, но Сэму нравится. Несколько небольших подарков для моих племянников. А вот что делать с моим соседом Джимом, я правда не знаю. Для матери я подготовила коробку конфет и пару книг, но что подарить Джиму, я просто не представляю.

Майк прекрасно понимал, что Джим – мальчик не из обычных, он был интровертом, да и интересов у него будто бы не было.

–Может, он как вы, мечтает о космосе? Заперся там в своей Вселенной и всё, не выходит оттуда?

–Очень может быть. Хотя все мы запираемся, кто во Вселенной, а кто просто в комнате.

–Послушайте, Майк, а может вы сходите вместе со мной к семье Кингов? Я уверена, вы точно поймете, что подарить этому Джиму, ведь по большому счету, вы точно такой же. Не ребенок, но очень закрытый человек. Точнее вы пытаетесь казаться открытым, но о самом главном всегда молчите!

–Все мы закрыты, просто кто-то говорит больше пустых слов, а кто-то меньше, истину увидеть неподвластно никому, сами то мы ее порой избегаем, так как очень страшимся. Ну с Джимом, я прошу, вы знаете, как я отношусь к не очень знакомым людям!

–Перестаньте, Майк, не притворяйтесь, что вам не интересно узнать о Джиме побольше.

–К чему притворства?

Мери пристально смотрела на Майка. Она была женщиной понимающей, и уж тем более не стремилась нарушить чьи-то границы. А с другой стороны, она прекрасно осознавала, что рождественский период, пока Майк не занят в университете или, наконец-то, отстранен от своих научных работ, она может погрузить его в некоторую семейную идиллию, которой сам он был лишен. Она долго подбирала слова и думала, как бы ей сыграть так, чтобы Майк согласился, пока не вспомнила самый действующий прием – притвориться наивной старушкой.