Стать человеком
Шрифт:
– Что-нибудь найдем. Мне много барахла надарили.
– Пить не буду. Не могу больше.
– Ну и будешь сидеть трезвый, как куропатка.
– Заманчиво. Но завтра, по любому, домой.
– Все не допишешь?
– Последние аккорды.
– И как в целом?
– Гениально!
– Совсем как у меня, – он зевнул. – Сейчас всех провожу и поедем.
Разъехались все часа через два. К этому времени я, несмотря на свои обещания, все же успел выпить стакан портвейна. В голове образовалась нехорошая пустота. Пустота, в которой не найдешь облегчения,
Я очень не хотел в один распрекрасный момент оказаться на месте Николая. Не хотел плакать по ночам и извиняться утром. Не хотел с разрубающей ясностью осознавать, что уже ничего не изменить. Зачем что-то менять? Ведь все скоро закончится. И, конечно, начнется снова, но уже без моего участия.
– Саня, не спи! Едем!
Едем, едем, не уедем. Я неловко встал и направился к машине.
Когда мы подъехали, я понял, что у Владимира была очень маленькая и скромная дача. Не дача даже. Так, сарай в закутке жизни. Здесь же за огромными чугунными воротами распологался едва ли не замковый комплекс, украшенный ухоженными насаждениями и античными скульптурами. В глубине угадывались пруд и теннисный корт. В общем, судя по всему, на этом дне рождения все-таки стоило выпить.
– Думается, тут после прошлого дня рождения не всех нашли, – я с сомнением смотрел на открывшееся великолепие. – А я без галстука.
– Расслабься, – Владимир припарковал машину. – Здесь довольно либерально.
– А что с подарками?
– Я отдам шахматы. А ты Пикассо.
– Утраченного?
– Розовый период.
– Не жалко.
– Не время сейчас для жалости, Саня! Ох, не время… – он кивнул в сторону. – А вот и наша хозяйка.
Про хозяйку я уже знал, что звали ее Полина, а больше мне знать было и не надо. По крайней мере, в этом Безладов убедил меня довольно легко.
Эффектное каштановое каре, спокойные карие глаза, уверенная улыбка. Красивая женщина. Нос, правда, длинноват, но по сравнению с четырехэтажной цитаделью это же совершеннейшие мелочи.
– Владимир, – раздался голос мурлычущей пумы. – Я так рада, что вы приехали. А кто ваш друг? – слабо заинтересованный взгляд на меня.
– Александр, – представился я. – Брат Владимира. По перу, разумеется.
– Очень приятно, – Полина блеснула глазами. – Пойдемте. У нас все только начинается.
Все только начиналось, но начиналось, явно давно. Во всяком случае, количество гостей, еды, алкоголя и общего веселья говорили как раз об этом. Женщины были изящны, мужчины дружелюбны, а официанты своевременны.
Пили за прекрасную Полину, за великолепную Полину, за волшебную Полину. За нашу дорогую Полю тоже пили. Я утомленно пил вместе со всеми. Все-таки я пил очень хороший портвейн. И все-таки надо было продолжать охоту. По крайней мере, до тех пор, пока из-за облаков не выскочит фея с корзинкой новых, чудесных идей. А еще в короткой юбке и ажурных чулках.
– Не знаете, сколько ей лет?
Заговорщицки прищурившись, на меня вопросительно смотрел лысоватый толстяк с бокалом шампанского в руке. Огненно-лиловый
– Красивой женщине всегда где-то в районе двадцати трех.
– Хороший возраст, – толстяк одним глотком осушил бокал. – Я в двадцать три играл в водное поло.
– А я на гитаре.
– Так, может, сыграете? Я где-то здесь видел! Высоцкого? Вспомним юность!
– Боюсь, я забыл весь репертуар.
– Грешно забывать Высоцкого.
Толстяк бросил на меня укоризненный взгляд и пошел искать более достойного собеседника. А в голове, помимо воли, начал громко и яростно петь Высоцкий. Про любовь, дружбу и горы.
– Не угостите сигаретой?
Женщина. Дорогой костюм, минимум косметики, взор прохладный, но уже довольно пьяный.
– Увы, не курю сигарет.
– И мне надо бросать, – она покачала головой. – Надо, но не хочу. А вы как думаете, что важнее хочу или надо?
– Важно, чтобы страховка не подвела.
– Что?
– Я говорю, когда расслабиться, если не сейчас?
– Значит, не бросать?
– Не бросайте. Вам идет сигарета.
– Откуда вы знаете?
– Шепнул на ухо маленький никотиновый гном.
– А вы шутник!
– Только по нечетным.
– Шутки это хорошо, но тысячу шуток за сигарету! – она щелкнула пальцами и… растворилась в воздухе. Хотя нет, просто пошла стрелять сигареты.
Я немного побродил по дому. Оценил размах пейзажей в золоченых рамах, белоснежный рояль, быстроглазых официанток, туалет, куда не стыдно было бы зайти и дьяволу. Я затерялся в этом огромном доме, так же, как затерялся и в ненавистном мне мире. И я, конечно, найду выход. Но меня вновь обманут и попросят поискать еще раз. И я снова открою дверь, и мне снова скажут…
Поблуждав еще немного, я вышел на миниатюрный балкон, с которого открывался пленительный вид на лесной массив. Снег уже почти сошел, весело пробивались к солнцу первые листья, березовые стволы стояли неровной стеной храбрящихся новобранцев. Природа мчалась навстречу весне. Пробуждающей, обещающей, влюбляющей весне. Вечной надежде вечных желаний.
Совсем скоро распустятся цветы, яростно запоют птицы, с новой силой захочется жить, любить, мечтать. А она оглянется на мгновение, лукавым, игривым взором осветит твою непройденную дорогу и бросится дальше пробуждать, обещать, влюблять. И останется лишь покориться ее детской упрямой воле. И никто не будет думать о том, что осень опять придет слишком рано.
– Красиво, правда?
– Пожалуй.
Я повернул голову и увидел Полину (прекрасную, великолепную, волшебную). Она расслабленно смотрела на верхушки деревьев. В руке ее полулежал пустой бокал из-под шампанского.
– Вам нравиться у меня?
– Безбрежно.
– А мне понравился ваш подарок.
– Не может быть.
– Нет, в самом деле. Чем-то зацепило.
– И такое бывает.
– Вы ведь останетесь на ночь?
– Вопрос…
– Оставайтесь. Ночью будет весело, не то что сейчас. К тому же ночь так скоро.