Статьи, рассказы, наброски (сборник)
Шрифт:
Отлично-с, поехали мы, и направляюсь я к смотровому окну, чтобы на путь поглядеть, и как вы думаете, что я вижу? Сидят перед самыми глазами у меня на буферах два каких-то кандибобера. Я высовываюсь из окна и спрашиваю:
– Эт-то что такое?.. Что вы тут делаете?
А они, представьте, отвечают, да дерзко так:
– То же, что и ты. В Ростов едем.
– Как?
– кричу.
– На буферах?.. Да-к вы, выходит, зайцы?!.
– Понятное дело, - отвечают, - не тигры.
– Как, - кричу, - зайцы?.. На буферах?.. У меня?.. В служебном?..
– Да, - отвечают, - вылетайте! Сам вылетай, если тебе жизнь надоела. Тут на ходу вылетишь, руки-ноги поломаешь!
Что тут делать. А?.. Кричу: "Дать сигнал! А-с-становить поезд!.. Снять зайцев!"
Не тут-то было. Сигнала-то, оказывается, нету. Никакой непосредственной связи с паровозом.
Стали мы в окна кричать машинисту:
– Эй! Милый человек! Э-эй! Как тебя? Будь друг, тормозни немножко!
– Не тут-то было. Не слышит!
Что прикажете делать? А эти сидят на буферах, хихикают.
– Что, - говорят, - сняли? Выкуси!
Понимаете, какое нахальство? Мало того, что нарушение правил, но, главное, не видно ни черта в смотровые окна. Торчат две какие-то улыбающиеся рожи и заслоняют весь пейзаж. Вижу я, ничего с ними не поделаешь, пустился в переговоры.
– Вот что, - говорю, - нате вам по пятьдесят целковых, чтоб вы только слезли.
Не согласились. Давай, говорят, по пятьсот! Что ты прикажешь делать?
И вот, представьте, как раз, на мое счастье, - подъем. Поезд, понятное дело, стал. Не берет. Ну, уж тут я обрадовался. Кричу, берите их, рабов божиих! Пущай им покажут кузькину мать, как на буферах ездить! Ну, понятное дело, слетелись кондуктора, забрали их, посадили в вагон и повезли. Прекрасно-с. Только что я пристроился к окну, как поезд - стоп! Что еще?! кричу. Оказывается, опять из-за зайцев этих проклятых. Удержать их нет возможности! Рвутся из рук, и шабаш! Сделали мы тут военный совет и наконец решили: отпустить их, к свиньям. Так и сделали. Выпустили их в четырех верстах от станции. Они поблагодарили, говорят, спасибо, нам как раз до этой станции, а четыре версты мы пешком пройдем...
Поехали, через десять минут - стоп! Что?! Заяц! Ну, тут уж я не вытерпел - заплакал. Что ж это, говорю, за несчастье такое? Доеду я когда-нибудь до Ростова или нет?! Говорю, а у самого слезы ручьем так и льются. Я плачу, кондуктора ревут, и заяц не выдержал, заревел. И до того стало мне противно все это, что глаза б мои не смотрели! Махнул я рукой, задернул занавески и спать лег. В Ростов приехал, от нервного расстройства лечился. Вот оно, какие поездки бывают!
* Михаил Булгаков. Звуки польки неземной
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.
Нет, право после каждого бала как
будто грех какой сделал. И вспоминать о
нем не хочется.
Из Гоголя
П-пай-дем, пппай дем...
Ангел милый,
П-польку танцевать со мной!!!
– C...C...
– свистала флейта.
– Слышу, слышу, - пели в буфете.
–
Звуки польки неземной!!!
Здание льговского нардома тряслось. Лампочки мигали в тумане, и совершенно зеленые барышни и багровые взмыленные кавалеры неслись вихрем. Ветром мело окурки, и семечковая шелуха хрустела под ногами, как вши.
Пай-дем, па-а-а-а-й-дем!!
– Ангел милый, - шептал барышне осатаневший телеграфист, улетая с нею в небо.
– Польку! А гош [Налево (от фр. a gauche)], мадам!
– выл дирижер, вертя чужую жену.
– Кавалеры похищают дам!
С него капало и брызгало. Воротничок раскис. В зале, как на шабаше, металась нечистая сила.
– На мозоль, на мозоль, черти!
– бормотал нетанцующий, пробираясь в буфет.
– Музыка, играй э 5!
– кричал угасающим голосом из буфета человек, похожий на утопленника.
– Вася, - плакал второй, впиваясь в борты его тужурки, - Вася! Пролетариев я не замечаю! Куды ж пролетарии-то делись?
– К-какие тебе еще пролетарии? Музыка, урезывай польку!
– Висели пролетарии на стене и пропали...
– Где?
– А вон... вон.
– Залепили, голубчиков! Залепили. Вишь, плакат на них навесили. Па-ку... па-ку... покупайте серпантин и соединяйтесь...
– Горько мне! Страдаю я...
– А-ах, как я страдаю!
– зазывал шепотом телеграфист, пьянея от духов.
– И томлюсь душой!
Польку я желаю танцевать с тобой!!
– Кавалеры наступают на дам, и наоборот! А друат [Направо (от фр. a droite)], - ревет дирижер. В буфете плыл туман.
– По баночке, граждане, - приглашал буфетный распорядитель с лакированным лицом, разливая по стаканам загадочную розовую жидкость, - в пользу библиотеки! Иван Степаныч, поддержи, умоляю, гранит науки!
– Я ситро не обожаю...
– Чудак ты, какое ситро! Ты глотни, а потом и говори.
– Го-го-го... Самогон!
– Ну, то-то!
– И мне просю бокальчик.
– За здоровье премированного красавца бала Ферапонта Ивановича Щукина!!
– Счастливец, коробку пудры за красоту выиграл!
– Протестую против. Кривоносому несправедливо выдали.
– Полегче. За такие слова, знаешь...
– Не ссорьтесь, граждане!
Блестящие лица с морожеными, как у судаков, глаза, осаждали стойку. Сизый дым распухал клочьями, в глазах двоилось.
– Позвольте прикурить.
– Пожалст...
– Почему три спички подаете?
– Чудак, тебе мерещится!
– Об которую ж зажигать?
– Целься на среднюю, вернее будет.
В зале бушевало. Рушились потолки и полы. Старые стены ходили ходуном. Стекла в окнах бряцали:
– Дзинь... дзинь... дзинь...
– Польки - дзинь! П-польки - дзинь!
– рявкали трубы.
Звуки польки неземной!!!
* Михаил Булгаков. Повесили его или нет?
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.