Статский советник по делам обольщения
Шрифт:
Вилка снова нырнула в тарелку, и Амалия, почувствовав, что пиво можно обсуждать еще долго, решила вмешаться.
– Эта Лина Кассини очень красивая женщина, – сказала она. – Говорят, она первая красавица Европы.
Казимирчик внимательно посмотрел на нее.
– Ты лучше, – просто ответил он.
Интонация некоторых слов не менее важна, чем их смысл. В тоне Казимирчика не чувствовалось ни подхалимажа, ни даже намека на лесть; он произнес эти слова как нечто само собой разумеющееся, как, например, учитель математики сказал бы, что дважды два равно четыре, и оспаривать это совершенно бесполезно. Амалия почувствовала,
– Мне кажется, – заметила она, – ты мог бы завести с ней роман, если бы захотел.
Нет, вы представьте себе: вы мирно сидите у себя дома, лакомитесь пивом с имбирем и никого не трогаете, как вдруг ни с того ни с сего вам дают понять, что вы можете… Ну допустим, охмурить Кэмерон Диас. Что бы вы сделали? Насторожились бы? Заинтересовались? Попытались бы отшутиться?
Признаться, Амалия ждала чего-то подобного; однако тут дядюшка ее удивил.
– Мог бы, – спокойно отозвался Казимир в ответ на ее слова. – Но не хочу.
– Но почему? – изумилась Амалия.
Казимир неопределенно повел плечом и поглядел на остатки пива в бутылке, прикидывая, не надо ли прямо сейчас открывать следующую. По правде говоря, он не слишком жаловал знаменитостей. По его мнению, все они как бы носили маски, предназначенные для публики, а масок Казимир не любил. Он предпочитал иметь дело с обыкновенными женщинами, которые жили своей жизнью и не притворялись, что они другие – или, по крайней мере, притворялись лишь тогда, когда их вынуждали обстоятельства. Кроме того, за знаменитостями всегда следуют толпы обожателей, а Казимир, верный своему кошачьему инстинкту, толпы не любил.
– Готова держать пари, – настойчиво продолжала Амалия, – что ты мог бы добиться от нее всего, чего угодно.
– Держать пари в кругу семьи – дурной тон, – наставительно заметил собеседник.
Амалия утратила дар речи, а тем временем ее дядюшка потянулся за второй бутылкой пива.
– К тому же, – добавил он, – синьора Кассини мне совершенно не интересна.
– Дядюшка! Один Джованни Больдини [4] написал четыре ее портрета…
– Пусть напишет еще четыре, – пожал плечами неисправимый Казимир. – И потом, я не живописец и никогда не собирался им быть.
4
Джованни Больдини (1842–1931) – знаменитый портретист, итальянец по происхождению, который большую часть жизни прожил в Париже. Прославился большим количеством портретов светских красавиц и знаменитостей, написанных в импрессионистической манере.
На это абсолютно ничего нельзя было возразить.
– Некоторые любят в пиве горечь, – продолжал дядюшка, поглаживая бутылку так, словно она была женщиной. – Но должен признаться, лично я…
Тут Амалия вспомнила слова начальника о том, что в некоторых ситуациях самое лучшее – идти напролом, и решила отбросить всякие околичности.
– Дядюшка, речь идет о деле государственной важности… Так что тебе придется познакомиться с Линой Кассини. Ну и… все остальное тоже.
Казимир вытаращил глаза.
– Мне? Боже мой! Во что ты меня втягиваешь? Это что, из-за твоей работы? – догадался он. – Хорошенькое дельце! Но при чем тут я?
– Ни при чем, – терпеливо ответила
Казимир пристально посмотрел на нее.
– Постой. Итак, синьора Кассини… м-м… завела роман с кем-то, о ком я ничего не хочу знать, но твоим сослуживцам надо, чтобы этого романа не было. Так?
– Да.
– Ваш план никуда не годится, – заявил Казимир. Он осушил кружку, открыл вторую бутылку и щедро налил из нее пива. – Во-первых, появление второго любовника не обязательно означает отставку первого. Во-вторых, с таким же успехом можно было подослать женщину к любовнику синьоры, чтобы разрушить его отношения с Линой.
– Все уже решено, – покачала головой Амалия. – И второй путь нам не подходит. Действовать нужно через Лину, и поэтому… Поэтому я подумала о тебе.
– Это было совершенно лишнее!
– Дядя! Только подумай, тебе выпадает шанс завоевать такую женщину… Любой мужчина отдал бы все на свете, чтобы только оказаться на твоем месте!
– Я с удовольствием уступлю ему свое место, и даже не за все на свете, а за что-нибудь более скромное, – съязвил Казимирчик. – Зачем вообще мне нужна эта Лина Кассини? Что у нее есть такого, чего нет у моей Марты?
Мартой звали жену пивовара.
– Ну, во-первых, Лина Кассини красавица…
– И что? Красавиц много…
– Во-вторых, она молода…
– Есть и моложе ее, коли уж на то пошло!
– В-третьих, – выложила Амалия свой главный козырь, – ее знает весь мир!
Однако ее довод не произвел на дядюшку никакого впечатления.
– И что это меняет? Все равно она ничем не лучше любой другой женщины. И к тому же слава портит характер.
– Значит, у вас будет возможность его исправить, – нашлась Амалия.
– Слишком много сложностей, – вздохнул дядюшка. – И вообще, я совершенно не готов к подобным авантюрам!
Казимирчик был расстроен. Только что все было прекрасно, он пил пиво и наслаждался жизнью, и нате вам – вдруг выяснилось, что судьба в образе прелестной племянницы требует, чтобы он занимался чем-то, что ни капли его не интересовало и без чего он спокойно бы обошелся. По мысли благородного шляхтича, это было самое натуральное притеснение, и он вовсе не собирался сдаваться просто так. Посягательства на свою свободу – точнее, на свободу ничего не делать – он воспринимал крайне болезненно, если только они не были подкреплены доводами, перед которыми ему приходилось отступить. А Казимир, надо вам сказать, не то чтобы очень любил деньги, но смирялся с их силой. Кроме того, если уж ему не давали спокойно пить пиво, то было бы только справедливо потребовать за это возмещение.
– Сколько? – деловито спросил он.
Амалия замялась.
– Двести рублей. – По правде говоря, прижимистый Багратионов согласился выделить любовнику Лины в случае успеха только сто рублей, но Амалия решила увеличить сумму за свой счет. – Все дополнительные издержки – за счет нашей службы.
– А аванс? – всполошился Казимир. – Я не могу без аванса.
– Дядя, – ледяным тоном спросила Амалия, – вы мне не доверяете?
– Аванс укрепляет доверие, – не моргнув глазом ответил дядюшка.