Статус миротворца
Шрифт:
У нее был приятный голос.
Этерлен выставил вперед челюсть и несколько секунд пристально рассматривал рыжую Марину. Хикки скользнул взглядом вдоль стола и вдруг увидел, что Лоссберг перестал хлебать свое пойло и прищурился.
– На планете стали гибнуть хорошие люди, – мягко произнес Этерлен. – А ведь убить их было не слишком-то просто. Работали, кажется, очень серьезные профессионалы. Кто-то… где-то… что-то слышал?
– Нехороший вопрос, – усмехнулась Марина. – Для коллег Йони вы, ребята, чересчур назойливы, вам не кажется?
– Не кажется… тем более что мы с ним давно
– А кто же тогда?
Марина резко дернула плечом и уставилась на Этерлена с победной насмешливостью. Генерал стиснул челюсти. У него не было ни времени, ни желания разводить политес. Ему требовалась информация – срочно.
– Сейчас это уже не имеет значения. Меня интересует всего лишь одна вещь: что слышно?
– Да он дурак, что ли? – обиделась Марина, поворачиваясь к быстро бледнеющему Йохансону. – Кто с ним будет говорить о таких вещах?
Хикки не успел даже почесаться – столик оказался в окружении пятерых здоровенных молодых лбов. Этерлен недоуменно раскрыл рот, и тут случилось нечто совершенно непонятное. Из-под стола (да-да, Хикки готов был поклясться, что именно оттуда) жутко заревели короткие очереди, и молодые люди повалились на пол, как костяшки домино.
Лоссберг поставил свой стакан на стол и произнес – очень отчетливо в наступившей вдруг тишине:
– Ну что вы на нее смотрите? Берите и пошли.
Этерлен взвился в воздух. Перехватив совершенно отключенную Марину поперек талии, он взмахнул свободной рукой и выбежал на улицу. За ним, петляя, как зайцы, метнулись Йохансон и Хикки. Лоссберг выбрался на тротуар почти что неторопливо…
– Вечно вы куда-то спешите, – недовольно сказал он, запихивая в один карман бутылку, а в другой – уворованный в ресторане стакан.
Вездеход с Йони, Этерленом и плененной Мариной с визгом рванул вдоль улицы, а за ним сорвался и “Блюстар”.
– Из чего ты стрелял? – очумело спросил Хикки.
Лоссберг сунул руку под камзол и вытащил массивный вороненый излучатель с двумя вертикальными стволами.
– Мой дедушка, – назидательно сообщил он, – был командиром панцергренадерского [ 2 ] легиона.
2
Панцергренадерский – здесь – танковый легион в составе элитного соединения тяжелой пехоты.
Хикки понял его – когда-то, очень давно, такими штуками в десанте вооружали экипажи боевых машин. В ту же секунду Хикки понял и еще кое-что: боевики Марины почему-то не смотрели на Лоссберга.
Они смотрели на кого угодно, только не на него.
Серая машина Йони Йохансона взлетела на ситивэй и еще прибавила газу. Они шли с солидным превышением скорости, но Этерлену, раздосадованному до крайности, было на это наплевать. Он находился в таком состоянии, что готов был издырявить башку любому патрульному. Хикки, двигавшийся сразу за ними, неутомимо давил на акселератор.
Йони перелетел через весь город, не сбавляя хода, спустился на южной окраине и ввинтился в узкую ленту шоссе, ведущего к заливу Подкова – до него
– Куда это они ее везут? – озадачился Хикки. – Хотят утопить в океане?
Он оказался не так уж далек от истины. Пропетляв по каким-то полузаброшенным тропам среди прибрежных холмов, Йохансон остановил свой джип в нескольких метрах от кромки галечного пляжа. Первой из машины вылетела Марина – ткнулась носом в песок, вскочила на ноги, потом, словно обессилев, опустилась на колени. Хикки заглушил двигатель.
– У меня нет с собой “химии”, – услышал он голос Этерлена, – но, ей же бог, я порежу тебя на ремни.
Он не шутил: когда генерал выбрался из кара, Хикки увидел в его руке острейший десантный тесак.
– Вот это дядю прихватило, – бросил он Лоссбергу, поспешно выскакивая из-за руля, – ведь точно порежет бабу.
– Да не знаю я! – заверещала женщина, пытаясь отползти от надвигающегося на нее Этерлена. – Нет у нас такой бригады! Ну нет, понимаешь ты, а?
– Погоди, – Хикки отстранил Этерлена и присел рядом с Мариной на корточки. – Давай, милая, по порядку. Бригады, работающей “на двоих”, в Портленде нет. Это вполне логично. Вопрос сейчас в другом. Ну-ка вспоминай, не было ли в последнее время слухов о том, что кто-то, дескать, хочет заказать целую кучу конвойников, так или иначе связанных с лидданами и корварцами?
Марина всхлипнула:
– Да не было ничего такого… мы и сами в непонятке. Ребята сейчас только об этом и говорят, понимаешь? Никто… никого не заказывал, понимаешь ты?
– Вот сука, а!
Подкравшись сбоку, Этерлен неожиданно ударил женщину носком ботинка, и она свалилась на бок. Подняться Марина уже не пыталась: прижимая руки к животу, она тихонько скулила и старалась зарыться лицом в мягкий сухой песок.
– Что я тебе… тебе плохого сделала?
– Ничего себе! – развеселился Этерлен. – А кто собак на нас спустил? Кого б сейчас на куски рвали – бабушку мою, а? Или меня? Или их вот, а?
– Пол! – крикнул Хикки.
Не обращая на него внимания, Этерлен поддел тесаком ворот пиджака и двумя рывками вспорол находившуюся на женщине одежду – вместе с юбкой. Хикки с размаху хлопнул его по плечу и развернул к себе.
– Прекрати. Мы все-таки офицеры. Ты же видишь, она не врет. Тут никакой “химии” не надо… Если ты хочешь ее убить – пожалуйста. Но такими вещами заниматься не стоит.
Этерлен вздохнул и опустил руку.
– Да черт с ней…
В его кармане запиликал телефон. Генерал окутался сферой индивидуального аудиополя и с минуту беззвучно шевелил губами. Хикки вновь присел рядом с дрожащей женщиной и вытащил свое удостоверение.
– Смотри сюда, – приказал он. – Видишь? Иди домой и не вздумай шалить, а то мы тебя и на том свете сыщем. Давай иди, пока он болтает…
– Раньше ты никогда не оставлял свидетелей, – задумчиво проговорил Этерлен, глядя, как Марина, прижимая к себе расползающийся костюм, уходит за холмы.
– Старею, – пожал плечами Хикки. – Что там у тебя?
– Едем в бар отеля “Коломбо”. Мальцев договорился с парнем из крипо, через час он будет нас там ждать.
– Собственно, у нас к нему только один вопрос.