Статус: Попаданец
Шрифт:
Как только выпустил девушку из рук, оно меня сразу обволокло и стало таким удобным костюмом тактического типа с кучей кармашков в удобных и неожиданных местах.
— А я думал, это будет комбез заключённого, — прокомментировал я.
— Тканевый костюм космопехоты — дзикотаби, брюки, рубашка, куртка, броня редкого ранга. Встроенная кремний-титановая сетка и сама ткань дают неплохую защиту. Имеет функцию саморегенерации за счет энергии носителя, так что старайся не голодать, иначе иссушит. Имеет несколько дополнительных скрытых свойств, но тебе они пока недоступны.
— Шо такое глюкотаблы? — выдал я, вертясь и осматривая
— Не глюкотаблы, а дзикотаби. Обувь. Тебе её выдадут вместе с бронёй и оружием, как только пройдёшь разговор с Советником.
— Мм, советник — это хорошо. Это он мне что-то посоветует обязательно. Да?
— Я тебе посоветую не спрашивать совета у Советников. От слова вообще. — Её голос при этом напрягся, и что-то меня стали посещать подозрительные мысли насчет власти и места, куда я попал. Слишком уж трясся тот лысый. Ну, медик который. И от девушки нервозность волнами пошла, несмотря на её покерфэйс.
— А лысый коротышка, исчезнувший с твоим появлением — это местный медик? — тут же решил я уточнить.
Флирт флиртом, но пока я не разберусь, куда я попал и что вообще происходит (а также что от меня хотят эти «воскресители»), держим ушки на макушке. Что-то тут нечисто, раз на мои банальные вопросы уже второй чело… второе разумное существо (девушка-то явно человек, а вот насчет первого, лысого — не уверен) боится отвечать.
— Мырамсит? — уточнила она. — Да. Непревзойдённый специалист по адаптации воскрешённых. Совет Тринадцати всегда подбирает для себя лучших.
Ну и имечко! Хотя хорошо подходит этому лысому медику-педику, да.
— Значит, меня воскресили. А где я оказался? Где мы вообще находимся с тобой, красавица? И как тебя зовут?
От этих слов девушка поправила рукав халатика и потянулась к прическе, но одёрнула себя. Просто расправила складки на одежде, запрещая самой себе рефлекторную реакцию прихорошиться от комплимента. Похоже, комплименты здесь редкость, если она так на одно-единственное слово отреагировала. Хм. Хм-хм…
— Твоё тело было восстановлено в квантовом репликаторе, и душа по технологии класцидов воссоединилась с родным телом.
— А почему я такой спокойный?
— Успокаивающе-блокирующий коктейль.
— А почему я тогда тебя хочу?
— Это не штатная реакция по факту воскрешения. Добавим в питающий раствор анти-либидо, пока на Станции находишься.
— Э! Не-не-не, не надо мне бром в еду подмешивать!
— Причем тут бром?
— Ну а как вы меня лишите «мужской силы»?
— Мужская сила останется при тебе. Просто на время нахождения на Станции снизим гормональный фон, который у тебя нестандартно высок для обитателей Дэгара — до такой степени высок, что на меня набросился.
— Ну, будь тут мымра страшная, то не набросился бы. Нечего быть такой сексуальной. И почему у тебя такой обыкновенный, но вызывающий халатик без этих ваших космических приблуд?
— Распоряжение командора флотилии по всем представителям женских разумных — на Станции и в рейде.
— А ваш командор знает толк в извращениях.
От этих моих слов она спала с лица и покраснела. Ого. Что у них тут за приют разврата и содомии?
— То есть, ты считаешь, что я с этого Дэгара? — ладно, не будем крошку добивать, сменим тему. Постараюсь её отсюда вытащить — может, и глаза потеплеют.
— Наш «частый
— Правильно ли я понял, что вы меня выхватили из лап смерти, перед самым её пиром? — задал я более важный вопрос, игнорируя «оперативника». Ничего, зарубку на склерознике я поставил.
— Нет. Ты умер. Технология класцидов не применима к ещё живым людям. Это тело осталось бы бессознательной куклой, способной лишь исполнять прямые приказы, не выходящие за рамки обслуживания базовых потребностей — спать, есть, пить, размножаться.
— Хм, до чего дошли технологии, — не удержался и съязвил я.
— Ты должен об этом знать. Воскреситель класцидов — не такая уж и новая технология, чтобы она не дошла до вашей планетарной системы колоний.
— Я уже говорил, что ничего не помню, кроме своей смерти. Лучше бы наоборот, её забыть — так себе опыт, если честно, — но взамен вспомнить, наконец, кем я был. Да и в принципе это явно не та информация, которой я бы интересовался в прошлой жизни, про воскресители эти ваши. Мне так кажется. Ну, если, конечно, я не был бы каким-нибудь супер-врачом. В чём я сильно сомневаюсь. Вот странно — многие вещи понимаю, что это не про меня, а кто я и чем занимался, как стёрто из памяти…
— Это возможно будет восстановить с помощью наших пси-специалистов, — с этими словами девушка снова сделала пометки у себя в голографическом планшете, выскользнувшем из наруча-браслета.
— Оу. Это радует. И что я за это буду должен?
— Переговоры по условиям найма будет вести с тобой Советник.
— Ну и когда я с ним буду вести эти переговоры? Мне уже как-то поднадоело в этом изоляторе без окон без дверей сидеть. Хорошо хоть вы с этим Керамзитом…
— Мырамситом.
— Да-да, Мырамситом, — я согласился, но мне было пофиг и я переключился на ещё одну актуальную тему: — Вы тут кормите будущих своих работников?
— Да.
Да тут хозяева просто образец гостеприимства и радушия к своим гостям!
— Так, раз ты не помнишь, кем был, — проговорила она, опять зависая в своей голограмме с браслета, — надо внести в программу подготовки физические тесты на навыки владения оружием, техникой и умственные прогоны на операции с виарами и управление массивами данных. Продолжим обследование.
С этими словами она стала задавать мне вопросы из разряда кем я хотел быть в детстве, переживаю ли я из-за ошибок и как я себя веду среди людей, когда они мне угрожают или нравятся. Вопросов было много, очень много, по ощущениям около часа прошло. На многие из них я просто не знал ответов, так как не помнил себя прежнего. Потому отвечал от балды, особенно про детство. Вот с детством ей прям вот очень было важно разобраться, походу. На ум пришли психоаналитики со своими тестами-кляксами и прочая херня из психушки. Но про своё детство, повторюсь, я ничего не помнил, так что к концу этого допроса я уже бесился и язвил, подтрунивая над ней, над Станцией и вторым единственным живым существом здесь, о котором знал — я имею в виду этого, на М которого зовут.