Ставь на все!

Krutikova Nadine

Господи, скорее бы это закончилось,

будь проклята эта дрянь внутри него, этот гребаный артрит!

2

Однако прошло уже два месяца, и как-то робко, но можно было говорить о небольшом прогрессе, делал он все, ну или почти все – сам, и незаметно окреп духом.

«Может, все еще и обойдется».

После общего курса массажа, который уже сидел у него в печенках, Мэтт отдыхал полчаса, а потом с

помощью медсестры перетаскивал свое, уже успевшее набрать лишний вес тело в кресло, и выезжал на веранду, где продолжал делать специальную гимнастику для рук : сжимания -разжимания, виртуальная игра на пианино, скручивания пальцев, хрустя костяшками, пока кожа не побелеет, мысленно представляя, как выдавливает из себя что-то инородное, мерзкое, словно личика насекомого, пытающегося размножиться и сожрать его изнутри.

«Любую болезнь надо представлять так, чтобы ее можно было потрогать, – утверждал Кленси, – только тогда борьба с ней будет не мнимой, а тактильной, и потому более действенной».

Первое время он все делал бессознательно, наверное, просто, чтобы чем-то себя занять до прихода Элси; потом втянулся, ощутив четкую цель на определенный срок, своего рода воинскую повинность.

Руки окрепли, пропала сильная дрожь, хотя тремор еще присутствовал по утрам, но и его он одолеет, накоси-выкуси, болячка.

Ходить он ходил, но мало, не увеличивая нагрузок, шаркая ногами и держа кресло в поле зрения – были случаи, когда внезапно ноги сводило судорогой и он падал.

Шерри Салливан, официантка из забегаловки Крэггса, с которой он когда-то имел ослепительно – яркую интрижку, с любопытством наблюдала его потуги, видимо, ожидая, что он позвонит ей, и как ни в чем не бывало, скажет, эй, козявка, не хочешь ли немного пошалить, и назначит свидание в мотеле «Бесклювый птенец», словно ничего не изменилось.

Но он-то знал, что никогда уже не сделает этого, и боялся даже думать на эту тему, такой удар его точно бы доконал.

И она шагала по его улице, мимо его дома, уже глядя прямо перед собой, гордо неся свою обиду, а Мэтт размышлял, полноценным ли мужчиной он останется после реабилитации, и стоит ли такая игра хоть каких-нибудь свеч.

Время шло своим чередом, дни тащились, один за другим, и Мэтт, поначалу напуганный перспективами инвалидности, понемногу начал приходить в себя и стал остро ощущать в своей изоляции тоску одиночества.

Элси, соседи и почтальон, приносивший газету, были не в счет.

То, что этого дармоеда Маккоби сильно прищучило, уже знала вся округа, но никто особо не рвался его навестить.

Единственным посетителем оказался Фрэнк Томелти, или, как его называли в округе, Доходяга.

Мэтт имел сильное

подозрение, что притащился он по наущению своей авторитарной мамаши Брук, которая умела проесть мозг и сама себя называла «совестью этого вонючего городишки».

В семье было несколько братьев и сестер, но все они старались держаться подальше от отчего дома, и только Фрэнк продолжал жить с овдовевшей матерью, черпая терпение и кротость неизвестно, из какого источника.

Худой, ссутулившийся, никогда не имевший и намека на личную жизнь, многим в Роучер-Спрингс он казался смиренным ангелом, от которого только дурно пахло.

– Все продолжаешь сачковать от работы, – с порога заявил он Мэтту, заходя в дом, – жаль, мистер Бэрроу* в свое время до такого не допер. Как только земля носит таких, как ты, и жена до сих пор не прибила втихушку, вот удивляюсь.

– И я тоже, Доходяга, все гадаю, сколько лет ты живешь со своей старой ведьмой, а ни ума, ни денег она тебе не наворожила, – не остался тот в долгу, однако с видимой радостью пожимая гостю руку.

Фрэнк, как ребенок, закатывался хриплым смехом вперемешку с кашлем, потом грязным ногтем поддевал пивную крышку, и они оба глазели в телик, пережевывая рыбные спинки с табаско.

– Как делишки?

– Ой, старик, считай, что у тебя просто легкие неприятности по сравнению со мной, – с места в карьер начал Фрэнк, любитель сгущать краски. – На днях приезжали от Zacary’ Pest Conrol.

– Термиты? – хмыкнул Мэтт, – согласен, это жопа.

Он продолжал макать спинки в соус, не проявляя ожидаемого сочувствия, а что Фрэнку с него, у каждого свой кошмар, приятель, но выглядят они примерно одинаково: как мерзкие копошащиеся твари, трудно поддающиеся выведению.

Доходяга, сделав несколько глотков пива, шумно вздохнул:

– Придется мне взять еще один кредит, ты не представляешь, какие у Закари расценки.

Они перерыли своими канавами всю территорию, и бедный Вуги свалился туда в потемках, он совсем плохо видит. Мама плакала, думала ее любимый кот отдаст Богу душу.

– Я бы, Фрэнки, еще побился об заклад, кто из этих двоих вперед склеит ласты, – небрежно заметил Мэтт, – ох и доконает тебя твоя житуха, я бы так не смог.

– Держусь, – с непонятной гордостью ответил Доходяга, -и тебе желаю того же. Испытания ниспосланы нам свыше…

«Кто бы сомневался».

Перед тем, как уйти, Фрэнк небрежно стряхнул мусор в коробку и вынес вместе с пустыми бутылками, а Мэтт второпях запустил вентилятор; пропади оно все пропадом, глядел он вслед отъезжающему синему Форду, который просигналил на повороте, какая тоска, кто бы только знал.

Конец ознакомительного фрагмента.